потому, что для нее ночная встреча с морозом была хуже ядерного взрыва). Ровный и непрерывный сон кочевника с вечера и до утра, судя по всему, – пример удачной адаптации к суровым условиям. И ничего удивительного тут нет. Я так и сказал себе накануне очередного ночлега: «Ничего удивительного. Буду делать так же». Подобная психологическая установка позволила мне сдерживать ночные муки едва ли лишний час. После чего я пулей вынесся из палатки.
Поэтому неизбежность ночного «перекура» мечом Дамокла нависала с приближением каждой ночи (отказаться от блаженства вечернего чаепития я был не в силах). Но сама практика этого процесса была еще более трагикомичной, чем это можно представить.
Больше всего изматывало после полуночного пробуждения вранье самому себе под лозунгом: «А вдруг я все-таки дотерплю». Но когда барометр начинало зашкаливать, то наступало самое интересное. Во-первых, по вполне понятным причинам, момент старта не должен был совпасть с эвакуацией из спальника Марины. Во-вторых, перед сном траектория продвижения к двери оценивалась при ярком свете лампочки, а ночью приходилось довольствоваться скромным освещением маленького налобного фонарика. В-третьих, общая диспозиция тел и вещей за время, прошедшее после отбоя, нередко значительно менялась. И это при том, что, выбравшись из спальника и сев на нем, оставаясь раздетым на морозе, необходимо было натянуть бахилы, упрятанные между спальным мешком и стенкой (на морозе они заметно дубеют и уменьшаются в размере).
И вот ты уже в бахилах, готов к решающему броску. Но необходимо преодолеть пространство, похожее на минное поле – где-то под разостланными вперемешку одеялами и одеждами лежат люди. В результате один раз я наступил на голову дедушке Игнату, в другой раз чуть не повалил печку, потеряв равновесие от попавшего под ногу полена, но самое неприятное было в предпоследнюю ночевку. К этому времени я уже перестал ночью надевать бахилы – босиком получалось мобильнее. Я совершил прыжок, но немного не рассчитал и в поисках баланса задел рукой одеяло. Там была Айта. От неожиданности она закричала так сильно, что все проснулись. Конфуз был полным.
И все равно могу поклясться – после напряженного дня на морозе в спальном мешке любой конструкции ощущаешь особый уют, который невозможно испытать в мягкой и теплой городской постели.
ЖИЛИЩЕ
Вот здесь мне пришлось столкнуться с парадоксом, который до сих пор, по большому счету, мне до конца не понятен. В наши дни во время кочевья эвены-оленеводы живут в брезентовых палатках. Именно живут, причем и летом, и зимой. Живут – это значит чувствуют в жилище уют, а не просто ночуют в нем от безвыходности.
Что такое кочевая палатка? Это кусок земли размером примерно четыре на четыре метра, отделенный от окружающего пространства тонким слоем брезента. Так как палатка двухскатная, то ее самое высокое место в середине – только здесь взрослый человек имеет возможность стоять в полный рост.
