на время пробега Надежда Васильевна Клышейко-Кладкина – спать в них было жарко. Эта закладка располагалась таким образом, чтобы, с одной стороны, защитить электронику от ночного холода (утром, несмотря на надежды, все это было ледяным), с другой – случайно не раздавить во сне. Неровности внутри рюкзака начинали сглаживаться и переставать быть ощутимыми после нескольких примерок залезания в спальный мешок, каждая из которых давалась нелегко.
Дальнейшая окончательная загрузка в спальный мешок проходила под тяжестью парадокса – в этот момент тебе очень жарко от разогретой печки, стоящей на пути к выходу из палатки. И это при том, что я находился дальше всех от ее разогретых докрасна металлических стенок. Как в полуметре от нее мог засыпать дедушка Игнат, я не представляю… Но печка делилась теплом недолго. Очень скоро она затухала.
Сосредоточенно надевалась лишняя пара носков, хотя это было бесполезным – вопрос психологической защиты. Потому что ноги мерзнут в спальном мешке меньше всего остального (разумеется, если спальник не промок и не упирается в стенку, подпираемую снегом). Но при этом продолжала безостановочно работать программа, диктуемая мозгом – необходимо надеть на себя как можно больше всевозможного тряпья. В результате на тело надевалось два комплекта термобелья и две флисовые рубашки снаружи. Залезать в этой атрибутике в спальный мешок непросто – вспоминаешь свой опыт спелеолога, когда необходимо протиснуться в узкое пространство, которое тебя хочет выплюнуть. Успокаивал подобный неуют тесноты только одной мыслью – сейчас ты вокруг себя согреешь пространство, которое хоть на час сбережет тепло. Подстегивало еще и понимание, что, забравшись с головой внутрь спального мешка, ты спасешься от жара печки.
И вот, наконец, ты находишься внутри спального мешка. Оценив руками и ногами его внутреннее пространство, возможные неудобства, степень покатости (когда палатка вынужденно устанавливается на небольшом уклоне, ты всю ночь скатываешься в одном направлении), следовал момент закрывания «личной двери» – над отверстием для дыхания нахлобучивалась расправленная пуховая куртка. Последним этапом в установке шаткой обороны против неминуемо надвигающегося ночного холода было застегивание четырех пуговиц клапана спального мешка (о конструкции этого самого главного стража холода будет рассказано чуть позже).
Заключительный момент перед сном радовал искрой уюта. Свое место под головой находила подушечка ручной работы из оленьего меха с изящными узорами. Ее мне перед стартом подарила мама Риммы Замятиной, Виктория Актамовна.
НОЧЬ
Начало ночи в нашем мире, ограниченном стенами палатки, обозначалось не выключением света от остановки электрогенератора. Ночь наступала с завершением всех разговоров. А разговоры эти, несмотря на усталость, всегда продолжались несколько минут. Как правило, это были взаимные шутки, связанные с прошедшим днем. Но физиологическое
