меж собой, хотя имеем общие корни и один язык. Я хочу, чтобы эта война подвела черту под нашей враждой, от которой имеет пользу лишь враг нашего языка. Вы, найманские тойоны, оплатили долг перед прежним ханом честно, и вашей вины в том, как распорядился ходом боев Джылга-хан, Бог, определяющий судьбы, нет! И потому я беру вас всех под свое крыло. Тайан-хан, оторвавшись от мягкой войлочной подстилки в своем золотом сарае, пришел на поле битвы и пал на нем, и погребен ныне на высокой каменной скале, чтоб не осквернили его прах поганые звери. Я, Чингисхан, преклоняюсь пред его прославленным именем и воинским мужеством: он не бежал, поджав хвост, подобно Кучулуку или Тохтоо-Бэки, которые все равно будут настигнуты и разбиты мной! Он не бросил своих подданных на поле боя и разделил с ними горькую участь, а своей смертью мужественно освободил их от клятвы на верность себе. Повторяю: те, кто бросил вас на позор и милость победителей, нарушили клятву, они будут прокляты небом, и по их следам отправятся мои черные тени! А вы, найманы, станете частью моего ила! Если кто-то, попав под мое крыло, исподтишка укусит, он будет раздавлен, как нечистое насекомое, уничтожен по законам степи… А пока…
Чингисхан обвел взглядом притихшие воинские порядки – казалось, что никто не дышит, сливаясь не только с его словами, но и с дарованной им тишиной.
– …А пока считайте себя воинами, а не пленниками. До поры все назначения Тайан-хана остаются в силе. Проверим вас в деле, и если потребуется – все чины и должности пересмотрим на соответствие. Участвовать в этом предстоит обеим сторонам. Чины и должности не с неба сыплются подобно дождю, их зарабатывают многолетней службой и неустанными трудами, потому без причины они не будут отниматься. Война между нами закончена… Я сказал.
Пыль заклубилась под копытами его коня. Свита стремительно поскакала за ним. Вослед из-за клубов поднявшейся пыли доносилось:
– Уруй великому хану! За добро отплатим добром!
Пыль оседала медленно, словно пытаясь покрыть собой многолетние распри единоплеменников.
Тэмучин знал, что люди ждут отдыха, как награды за победу. Но можно ли считать победой всего лишь один военный успех? Чаша удачи качнулась в сторону монголов, но есть ли это начало Монголии, процветающей, спокойной и грозной? Как объяснить людям, что не время успокаиваться, хоть и устали; что лучше усталость вольного человека, чем праздность порабощенного, и за эту волю еще предстоит не одна схватка, не одна рана, не одна смерть…
Тойоны ждали пира и дележа славы.
Тэмучин ехал со свитой к холму, где гарцевали тойоны на отдохнувших скакунах, и понимал, что его приказ не вызовет у военачальников удовольствия. Однако он знал, что делает.
– Готовьтесь в поход! – зычно крикнул Тэмучин и во весь рост привстал на спине жеребца. – Основное войско идет за Кучулуком! Левое крыло – преследует и добивает Тохтоо-Бэки, а правое – Джамуху! Советникам приказываю начертать линии ударов по всем трем направлениям
