уже к третьей дойке. Пожалуй, стоит сделать тут привал. Во-он там хотя бы…
Остановились на невысоком пригорке с восточной стороны. Расседлали коней, пустили пастись по-вольному.
– Я схожу за водой, а вы запалите костерчик вон на том старом огнище… – Не замечая того, Черканов обращался к Платону Остаповичу то на «ты», то на «вы». Не замечал этого и Лось.
В поисках сушины Лось направился к опушке леса. Набрел на смутные очертания провалившейся ямы старинного погреба. Несложно было догадаться, что погреб был весьма обширен. Судя по остаткам бревен да столбов, проживал тут явно не несводящий концы с концами бедняк, – вон сколько кругом было построек!
Вернувшись с охапкой сучья, застал Черканова за непонятным занятием: тот старательно выуживал что-то из ведерка прутиком.
– Что вы делаете, Тит Турунтаевич?
– Э-ж, выуживаю молодь– черпанулась вместе с водой. Нам нужна не уха, а просто походный чай.
– Интересно, чей это этох?[22] – спросил Лось.
– Не знаю. Я не здешний, олекминец[23]. Во-он, на той стороне, тоже видны многочисленные следы жилья. При добрых хозяевах и при стадах, хорошо ухоженная, земля эта в свое время наверняка была славной кормилицей, родимой матушкой. А сейчас тут жизнь исчезла, земля захирела, все быльем да сорной травой поросло. Земля человеком жива. Им поддерживается в добром здравии. Им же улучшается. – Опять Черканов говорил известное, и опять Лось слушал его, удивляясь новизне, казалось бы, старых слов. – Исчезнет человек, и земля тут же начинает портиться. И в конце концов окончательно погибает. С тех пор как большинство людей скопилось в совхозных центрах, этот необратимый процесс, охвативший здешние окраинные земли, наблюдается даже в центральных районах республики. – Черканов присел было на обрубок бревна, валявшийся рядом, но вдруг вскочил, точно ужаленный.
– Что с тобой? – встревожился Лось.
– Думал, бревно, а это, оказывается, сэргэ[24].
– И чего в этом страшного?
– Страшного, конечно, нет… Но садиться на сэргэ – это уж слишком. Пусть она и затрухлявела, и обломалась. Сэргэ есть сэргэ. Это не для сидения. Да вы этого и не поймете. У белорусов сэргэ ведь не бывает? Если даже и есть, то совершенно в другом духе, наверное.
– А что, ваша сэргэ имеет «иччи», духа-хозяина? – Лось усмехнулся.
– «Иччи», дух-хозяин! – неприязненно повторил Черканов. – Вы, кажется, хотите сказать, что я, коммунист, верю в чертей и разных там духов? Думайте, говорите – я не против. Но мне сильно не по нраву те современные парни, которым все трын-трава, все «до лампочки», невоздержанные на язык до матерщины, грубые и черствые, у кого ничего святого за душой. Мне не верится, что из таких шалопутов может выйти хороший, просто добропорядочный человек. А вы верите, Платон Остапович?
– Остепенятся со временем.
– Иные, дай-то бог, остепенятся, но насчет других – весьма сомнительно… Вот мы бьем себя в грудь,
1 Этох – старая усадьба, заброшенное жилище.
2 Олекма – район на юге Якутии.
1 Сэргэ – коновязь (столб). Символ жилища и благополучия.
