на том, что обычно повседневная христианская жизнь почти совершенно слилась с обычной повседневной безбожной и мирской жизнью.
Только в самое последнее время все наши тяжкие испытания и переживания вновь создали стремление к оцерковлению нашей повседневной жизни и, отсюда, к решительному разделению между жизнью мирской и жизнью Церковной. Но обычно все же жизнь вне храма, если взять наше отношение к людям, наше отношение к скорбям, наше отношение к материальному благополучию, наше отношение к обидам, к клевете, взять эту общую нашу мирскую жизнь повседневную, то окажется, что она так совпадает с жизнью людей неверующих, что явилась весьма пагубная мысль: для того, чтобы жить так, вовсе не требуется никаких постов.
Да, верно, для того, чтобы жить так, как они живут, – не требуется, совершенно не требуется!
Если вы хотите продолжать жить так же, и не нужно поститься!
Если вы хотите на всякое слово отвечать зуб за зуб, если вы хотите за каждую обиду отвечать обидой, если вы хотите устраивать свои мирские дела, решительно ни с чем не считаясь, через все перешагивая, думая только о своем благополучии, словом: если вы хотите жить так, как допускает жить безбожный мир, – не поститесь. Ешьте все и в Великий Пост, ешьте все и в Страстную Седмицу; какое может быть воздержание!?
Но ведь вы так жить не хотите! Вы так живете лишь по своей немощи, по своей слабости!
Мы так мучаемся: почему у нас не хватает сил жить так, как должно, почему мы делаем злое, которого не хотим, а доброе, что хотим, не делаем? Почему не смиряется наш дух, почему не хватает достаточно смирения перенести обиду, почему у нас все так же, как и у безбожников, хотя мы веруем?!
Вот тут-то мы и узнаем, что одной из причин является нарушение нами поста. Духовник, принимающий исповедь, как никто знает это ужасающее положение вопроса о посте.
Ведь здесь он видит людей наиболее церковных, наиболее сознательно вставших на путь жизни духовной. Уже нет сомнений в вере: их посещают лишь как мимолетные, проходящие, бесовские мысли, уже чувствуется необходимость в частом причащении, уже сознается высокое христианское достоинство, уже нисколько не смущают насмешки и недоумения окружающих людей, все, как будто бы, благополучно. И вот вопрос о посте. В ответ слышатся слова страшные: «Разрешите мне, батюшка, в пост есть молочное!» – «Вы больны?» – «Нет». – «Почему же?»
Ответы бывают разные, но всегда неудовлетворительные. Матери заботятся о здоровье своих детей, как бы они не заболели от этого. Взрослые смущаются: хватит ли у них сил провести пост, у иных на этой почве семейные разногласия, – много всякого! Но за всем этим все время чувствуется: да потому это, что в глубине души не веришь в пост.
Один человек сказал мне: «Если бы меня спросили, зачем ты постишься, по совести сказать, я ответил бы: для Вас!» – т. е. для меня, для о. Валентина!
Но в глубине души нет веры, что пост является движущей, не всегда сознаваемой
