в груди притихло, но никуда не ушло.
Глава седьмая: Звезда Симона
1
Отношения с Богом у Рике были сложные.
Отец никогда не был особо религиозен, да и был ли он религиозен вообще – тоже вопрос.
Потом в доме появилась Ирма, католичка. Она попыталась учить Рике основам веры, читала ей перед сном детскую Библию. В один из таких вечеров шестилетняя девочка, глядя на Ирму своими светлыми глазами, спросила:
– А зачем Бог забрал у меня маму? Он что, злой?
Ирма попыталась объяснить, что мама сейчас на небесах, ей там хорошо, не к месту помянула историю с Авраамом и принесением им в жертву своего сына…
Маленькая Рике, послушав, сказала:
– Маме было бы лучше со мной. А не с Богом. И мне было бы лучше с мамой. Не хочу я про такого Бога слушать.
И она повернулась на другой бок, укрывшись одеялом с головой. Недосказанным осталось, что ей было бы лучше с мамой – а не с Ирмой. Ирма даже слегка обиделась, но довольно быстро отошла. В конце концов и ее религиозность незаметно сошла на нет. В отличие от католического Поланда, в Норвеге никто открыто не демонстрировал свою принадлежность к определенной вере, а в церковь по воскресеньям ходила едва ли каждая десятая семья.
Семейство Тьоре, правда, бывало в церкви – раза три-четыре в год, на самые большие праздники. Но и только.
Подрастая, Рике еще не раз задумывалась об этих вещах. Признавать Иешуа Богом ей категорически не хотелось – что это за Бог, если дал себя прибить к кресту? Шарахнул бы по врагам молнией, и все дела. Какой он спаситель, если даже себя не спас? А Бог-Отец – что за дела: отдал своего сына на растерзание, якобы во искупление грехов всех людей. И что, за две тысячи лет меньше стали грешить? Да в сотни раз больше, сами христиане таких дел наворотили, что ахнешь. Всякие нестыковки настолько бросались в глаза, что девочка в итоге вообще перестала о них думать.
Они с Лутой вышли из Тибанена на остановке возле Церкви Святого Духа. Ночью шел снег, сейчас он понемногу таял, и газоны скрылись под серой ноздреватой массой. Церковь, каменный готический собор девятнадцатого века, была лютеранской, но епархия большую часть месяца сдавала ее в аренду – прихожан осталось не так уж много, и в последние годы становилось только меньше. Лута специально подгадала приехать немного позже, чтоб не сидеть всю службу.
Устроившись на одном из дальних рядов, они посмотрели окончание богослужения. На скамьях сидели человек сорок, в основном пожилые люди. В первом ряду девочка увидела белобрысую макушку младшего Торссона.
Затем патер взобрался на кафедру. К изумлению Рике, патером оказался тот самый крепкий старик, который вчера уволок с дороги пьяного фермера. Старый Торссон. Вот оно что, значит, у них это семейное.
Патер завел речь, как важно сохранять правильную веру во враждебном окружении, о том, что все больше добрых христиан соблазняются дарами
