введет тебя Господь, Бог твой, в землю, в которую ты идешь, чтоб овладеть ею, и изгонит от лица твоего многочисленные народы, хеттеев, гергесеев, аморреев, хананеев, ферезеев, евеев и иевусеев, семь народов, которые многочисленнее и сильнее тебя, и предаст их тебе Господь, бог твой, и поразишь их, тогда предай их заклятию, не вступай с ними в союз и не щади их; и не вступай с ними в родство: дочери твоей не отдавай за сына его, и дочери его не бери за сына твоего; ибо они отвратят сынов твоих от меня, чтобы служить иным богам, и тогда воспламенится на вас гнев Господа, и Он скоро истребит тебя. Но поступите с ними так: жертвенники их разрушьте, столбы их сокрушите, и рощи их вырубите, и истуканов их сожгите огнем; ибо ты народ святой у Господа, Бога твоего: тебя избрал Господь, Бог твой, чтобы ты был собственным Его народом из всех народов, которые на земле!5 Аминь.
– Аминь! – нестройным хором откликнулись прихожане.
Рике передернуло.
Лута посмотрела на нее, и сказала:
– А что, интересный старикан. Надо бы мне с ним побеседовать.
Прихожане начали подниматься со скамей и потянулись к выходу. Несколько человек подошли к патеру.
– А ты давай, поговори с парнем. Вон он, как раз к нам идет, – журналистка показала на молодого Торссона, который, и правда, подходил к ним. – Поспрашивай об его взглядах на мир, на вопрос мигрантов. Думаю, там будет много интересного.
Рике обратила внимание, как был одет молодой человек – в строгий черный костюм, под пиджаком надета темно-серая водолазка.
– Здравствуйте, – с улыбкой произнес парень. – Вижу, вы пришли. Понравилась служба?
– Привет! Да ваш патер просто дар Божий, – Лута протянула ему узкую ладонь. – Я Лута Лайнен, со второго городского канала.
Парень пожал протянутую руку.
– А я Тормунд. Тормунд Торссон, можно просто Тор.
– Я Рике, – и девочка тоже протянула ладошку. Пожатие юноши было деликатным, но крепким.
– Пойду поговорю с патером. Это же твой дед? – Тормунд кивнул. – А вы пообщайтесь без меня, идет? – И Лута подмигнула Рике.
Рике снова почувствовала, как ее щеки заливает румянец. Когда Лута намекала на романтику, ей постоянно чудилось в этом что-то неприличное.
– Идет, – немного рассердившись на себя, ответила девочка. Что это за капитуляция без единого выстрела? Подумаешь, мальчик сразу понравился! Надо быть построже, решила она.
– Давай кофе попьем? – предложил Тормунд. – Тут недалеко кофейня, сходим?
– А домой ты как поедешь? Служба же окончена, твой дедушка, наверно, сейчас уже собираться будет?
– Нее, – махнул рукой юноша. – Он тут сегодня до вечера, ему еще исповедоваться придут, так что времени у нас валом.
– А, ну тогда ладно. Давай сходим, – согласилась Рике, уже забыв про «быть построже».
– Я
Втор.7: 1—6
