требованиям, либо возникла новая задача, для которой недостаточно существующих средств, либо просто является перспектива нового решения, которое лучше прежнего»11. Это утверждение особенно наглядно наблюдается в учебном акте изобразительного искусства. Если, скажем, в музыке постижение начальных навыков (гаммы, арпеджио и прочие моторные упражнения) не исключает механического усвоения (как и таблица умножения), то в
изобразительном деле ученик сразу сталкивается с необходимостью преодолеть (разрешить) противоречие. Противоречие «живого» пространственного видения и необходимости передать это видение на совершенно условном языке в принципе плоского изображения – задача в большой степени теоретическая, требующая перехода в совершенно иную систему мышления, где буквальное повторение невозможно. Неизбежна та или иная мера условности. «Искусство… по Гегелю, при изображении живой действительности совершенно меняет нашу точку зрения на нее, обрывая все те практические переплетения, которые обычно связывают нас с предметом, и противопоставляя его нам в, безусловно, теоретическом аспекте»12. Как бы ни были универсальны и логичны предлагаемые учителем методы решения конкретной изобразительной задачи, они всегда оказываются недостаточными: результат обычно только относительно отвечает «поставленным изначально требованиям». При этом ученик, как бы старателен и талантлив ни был учитель, в принципе решает задачу методом проб и ошибок (в работе самостоятельного художника это называется поисками), опираясь на свое чутье и способность к восприятию установок учителя. В известной степени ученик тоже создает нечто «ранее не бывшее» и «качественно новое», но очень смутно, преимущественно со слов учителя, представляя «нечто как цель» (Кант). Поэтому мы часто и с удовольствием наблюдаем то, что называется детским творчеством (продукты случая), но очень редко в детской изобразительной деятельности встречаемся с тем, что можно было бы назвать искусством12,. За редчайшим исключением, каким являются, например, работы Н. Дмитриева (Коли Дмитриева)14. Но его творчество даже неудобно называть детским, настолько оно приближается к профессиональному пониманию дела. Профессионален прекрасный рисунок двухфигурной постановки нагих натурщиков четырнадцатилетнего ученика Императорской Академии художеств Федора Бруни. Стоит ли сожалеть о том, что рисунок этот «недостаточно детский», что мальчик слишком рано научился рисовать профессионально? Было бы более чем забавным сонату № 6 Ре мажор для двух скрипок, виолончели и контрабаса – сочинение двенадцатилетнего Джоакино Россини – называть детским творчеством, и еще нелепее – детским искусством. Искусство детского возраста не имеет.
Авторы-дети, если их намеренно не побуждают «к детскости» взрослые, дорожат ею менее всего. О «достоинствах детскости» они, похоже, не подозревают. Как и любая игра, их изобразительная, а равно сценическая, литературная и тому подобная
