зашлось в груди.
– Хочу поехать с вами, – сказала она. – Знаю, я не готова к выступлениям, но вам, кажется, нужна помощь. Я могу вешать кольца, чистить клетки, следить за реквизитом. Я умею вести хозяйство. Пока можете мне даже не платить. – Глаза защипало от подступающих слез. – Без цирка я не чувствую себя живой. Пожалуйста, позвольте поехать с вами.
Ее голос прервался. Отвратительная самой себе, Ленка полезла в сумочку за салфеткой и вытерла нос.
– Простите, – хрипло сказала она. – Это было непрофессионально.
– Ты сказала правду, – Баттина постучала по зубам ногтем большого пальца. – Не отрицаю, нам нужна помощь того, кто понимает американских chinovnikov, может сидеть на телефоне и составлять планы. – Она уставилась на Ленку темными глазами. – Ты сможешь?
– Никогда ничего такого не делала, – честно ответила Ленка. – Но постараюсь.
– Мы потеряли менеджера в Нью-Йорке, – сказала Баттина. – Он оставил нас с кучей бумаг и ангажементов в городах, о которых я никогда не слышала. Я – артистка, а не секретарь. Как думаешь, наведешь порядок?
Ленка хотела сказать, что она тоже артистка, но пока это было неправдой – не с ее ограниченными возможностями.
– Да.
Взгляд Баттины скользнул поверх Ленкиного плеча.
– Что скажете?
Ленка повернулась и увидела всю труппу Cirque des Chauve-souris. Они так тихо собрались за ее спиной, что она и не заметила. Чрезвычайно бледные в электрическом свете, они смотрели на нее, сузив глаза.
Девочка-змея заговорила:
– Давайте ее возьмем. Не годится артистке сидеть на одном месте.
Эквилибристка серьезно кивнула.
– Почему бы и нет? – сказал канатоходец. – Самое время для новой крови.
Шпагоглотательница хихикнула:
– Борис прав.
Акробаты обменялись взглядами.
– Ей можно доверять? – спросил один из них.
Баттина взглянула на силача:
– Гектор?
Он принялся изучать Ленку – глубоко посаженные глаза блестели под мощными надбровными дугами, а затем наклонился к ней. Не уверенная, что он собирается делать, Ленка напряглась, но не дрогнула. Он понюхал ее волосы, выпрямился и кивнул.
Так она и стала частью цирка.
Конечно, только в определенном смысле.
Девочку-змею звали Рима. «Как девочку-птичку», – объяснила она и добавила, что это имя героини одной старой книги. Баттина на самом деле была мадам Оксаной Валентиновной, Парящие Соколовы – Эженом, Казимиром и Дюсаном, эквилибристку звали Чио-Чио, а шпагоглотательницу – Кармен. Канатоходец представился Борисом и сказал, что он из Ленинграда, хотя говорил, как Берт из Айдахо.
Каждый из них был сам по себе.
Ленке циркачи всегда казались семьей. Даже разговаривая на разных языках, они делились всем: военными историями, мнениями, едой, проблемами, шампунем, моющим средством.
Артисты Cirque des Chauve-souris были другими. Они не разговаривали друг с другом,
