style="font-size:15px;"> – А зачем? – он пожал плечами, – Мертвым ни к чему эти знания.
– А ты ничего не попутал? – от его самоуверенности во мне начала закипать ярость.
– Я бы с радостью отпустил Вас, но ты ведь уже видела мое лицо.
– Это ты написал Крону записку?
– Если Вы о своем друге, то он уже мертв.
– Ты – идиот! Тебя даже не существует! Ты мне приснился! – я рассмеялась, – Можешь делать, что хочешь, но я все равно проснусь, а вот ты сдох уже пару сотен лет назад!
– Сумасшедшая, – произнес он и ретировался к двери.
– Куда? – вскрикнула, схватила с полки книжку и бросила в Маркиза, но он успел выскользнуть за дверь.
Самое время проснуться, пожалуй. Без Кроноса, если этот недотепа и впрямь убил его, мне нечего делать в этой вычурной эпохе. Хотя… Я вдруг засомневалась. Любопытно же узнать, зачем он все это сделал.
Я подняла книгу с земляного пола и открыла ее на середине. Буквы заплясали в свете лампы и наотрез отказались складываться в слова. Что ж, скоротать одиночество за чтением во сне не выйдет.
Мир был слишком плотным, чтобы прогнуться под моими желаниями. Дверь не рассыпалась в пыль, а замок не проворачивался под моим взглядом. Некоторые сны бывают куда более упрямы, чем явь. И этот показался мне именно таким. Я все еще решала, стоит ли немедленно проснуться, когда замок заскрежетал и в темноте дверного проема вновь показалась фигура маркиза. В руках он держал поднос, который поставил прямо у ног, не найдя взглядом подходящей горизонтальной поверхности.
– Ваш ужин, – проговорил он и даже поклонился не то мне, не то подносу.
Во сне не часто просыпается аппетит, если конечно наяву не придерживаешься строгой диеты. Но это не мой случай, потому на пищу я взирала с равнодушием, граничащем с отвращением. Еще одно из свойств потусторонней реальности – психологический дискомфорт моментально переходит в физиологический. Например, злость может вылиться в лихорадочный жар, а обида – отзываться тошнотой. Собственно, в реальном мире эмоции работают также, разве что связь может быть менее заметна. Но доподлинно известно, что негативные переживания пагубно сказываются на здоровье.
Ненависть моя к маркизу не была обжигающей, яростной, она была тяжелой, как кусок свинца, холодной и крайне отвратительной мне самой. С одной стороны, смерть Кроноса не имела никакого значения. Это означало лишь то, что теперь он находится довольно далеко. С другой же, здесь и сейчас она была настоящей, как и эта когда-то прожитая кем-то жизнь. Некая вымышленная часть меня не знала другой реальности. Та часть, что танцевала менуэт и говорила на местном языке, испытала утрату близкого человека.
– У меня нет аппетита, заберите поднос, – ответила, глядя в сторону книжных полок.
Маркиз молча поднял поднос и снова оставил меня в одиночестве. Кажется, теперь точно пора проснуться. Я легла на диван и закрыла глаза. Иногда,
