и ближе, вот уже можно стало различить черты ее лица, вот стали видны ее глаза.
Выражение глаз Ани было прежним – встревоженным, каким-то горьким. Аня беспокоилась за него, и осознание того, что он еще кому-то нужен, родило в Широкове теплоту…
Но чем ближе становилась Аня, тем прозрачнее, неразличимее делалась ее фигура, словно бы откуда-то из-под земли сочился горячий дым, хотя глаза не теряли своей яркости, четкости, – вот Аня пересекла некую невидимую черту и, издав жалобный вздох, который Широков услышал совершенно отчетливо, будто бы наяву, исчезла.
От неожиданности Широков даже остановился, выкрикнул что было силы:
– Аня! – Потом снова позвал ее, но Ани не было, он растерянно кинулся вперед в обнажившееся пространство и проснулся.
Спал он недолго, минут пятнадцать всего, но этих пятнадцати минут хватило, чтобы усталость, возникшая было в нем, исчезла.
Серый лежал на одеяле с закрытыми глазами и тихо поскуливал. Раз скулит – значит, живой и не просто живой, а знак подает, сообщает, что жить будет. Около подстилки – на почтительном расстоянии, – стояли два хорька, жившие у Анны Ильиничны в доме и внимательно рассматривали искромсанного пса.
Хорей звали так: Хряпа и Анфиса. Хряпа был в этой семье старшим, повелевал женой своей Анфисой как хотел, но тираном не считался. Размерами Анфиса была в два раза меньше мужа.
Холодильник, в котором Анна Ильинична хранила продукты, Хряпа принимал за человека и кланялся ему, Анфиса же при виде холодильника впадала в некую задумчивость и садилась на задние лапы, мигом превращаясь в просящий столбик. Широков не сразу понял, что поза эта у Анфисы – молитвенная, – так она просит еду.
Если же это видела Анна Ильинична, то сразу открывала холодильник и доставала оттуда сосиску, – этот продукт хори любили особенно, разрезала сосиску на две части и каждому едоку вручала по половинке.
Через некоторое время Хряпа, изучив холодильник, изобрел способ, как открывать его – он ложился на пол под дверцей холодильника, упирался в нее сразу всеми четырьмя лапами и, поднатужившись, открывал. Ну а распахнутый холодильник – это раздолье для всякого любителя вкусно поесть.
Однажды Хряпа засек, как хозяйка принесла из продуктовой лавки килограмм сосисок – длинную вереницу колбасок, связанных друг с другом общей оболочкой и засунула в холодильник, на нижнюю полку. Хотела было положить сосиски повыше, но там не было места и она довольствовалась нижней полкой. Через полчаса, когда хозяйка прилегла отдохнуть, Хряпа воспользовался моментом и открыл холодильник.
Ухватил зубами длинную вкусную цепь и поволок ее под кровать – это дело надо было немедленно перепрятать. Он хорошо усвоил одну истину, известную людям: подальше положишь – поближе возьмешь. Вначале заволок гирлянду в подкроватное пространство, потом, поразмышляв немного, уволок сосиски под шкаф – там места хоть и меньше, но найти краденое будет труднее.
