и начинает грести быстрее. Страшный, выворачивающий душу вой разрывает тишину, затем взрывы – один, другой, третий…
Алексей обернулся. В вспышках взрыва метались фигурки людей.
Эшелон полыхнул пламенем. Огненные блики змеями заходили по реке…
– Гады! – задыхаясь, закричал Алексей в темное небо. – Гады! Гады!
Схватив доску, он стал лихорадочно грести назад, туда, где, заглушая вопли людей, рвались бомбы. Он был солдат, а там погибали люди.
…Он причалил к берегу. Бросился в гущу разрывов и стонов.
…Он метался среди пожарища.
…Вместе с другими отталкивал от состава горящие вагоны.
…Вытаскивал из-под обломков раненых.
…Он перевязывал.
…Успокаивал.
…Он выносил из огня людей.
Так среди взрывов и стонов, смерти и человеческого горя прошла эта ночь…
Вот и заря. Светлеет небо. Тишина. Еле заметный ветерок чуть шевелит листья на деревьях. Тихо и торжественно несет свои воды река. И только фермы моста, вырванные из живого тела земли, разрушенный эшелон и догорающие вагоны напоминают о трагедии ночи.
Сидят и стоят над убитыми живые. Не голосят, не причитают. Нет больше ни сил, ни слез.
Спят и вздрагивают во сне уснувшие под утро дети.
А на руках молодой матери шевелится уцелевший комочек жизни. Он не спит, он деловито и жадно сосет обнаженную грудь.
Жизнь продолжается. Светлеет небо.
Утомленный, сидит на бревне Алексей. Лицо его перемазано. Рука в крови. Рассвет – кончился его отпуск. Он устало достает из кармана кисет, шарит в нем. Кисет пуст. Кончился табак.
С прибывшего эшелона спешат к месту происшествия люди.
…Санитары перевязывают раненых. Уносят их к эшелону на носилках. Алексей все еще сидит на том же месте. Ему вместе с этим эшелоном в обратный путь.
– А ну, посторонись, солдат, не мешай… – говорит ему какой-то санитар. Алексей встает, уступая дорогу носилкам, отходит в сторону.
Но и здесь он мешает озабоченным, делающим свое дело людям.
– Ну, чего стал? Посторонись!
Алексей послушно отходит в сторону. Мимо него гурьбой, почему-то очень торопясь, бегут к вагонам измученные страшной ночью люди, волоча за руки сонных, перепуганных детей.
Недалеко от Алексея большая группа пассажиров осаждает человека в шинели без погон. Все говорят наперебой:
– Товарищ, а меня почему?
– Товарищ начальник, как же мы? Мы не можем здесь оставаться!
– Товарищи! Я уже говорил… Сейчас повезем только раненых и пострадавших женщин и детей. Все остальные останутся здесь и будут ждать возвращения эшелона. Он возвратится ровно через два часа!
Алексей быстро повернулся к говорившему и как бы очнулся от сна.
– Два часа! – слабо вскрикнул он и бегом бросился к реке.
