style="font-size:15px;"> – Друзья мои! Я очень счастлив, друзья мои!
Но к нему вплотную проталкивается Савостьянов с бокалом и речью:
– Я хотел бы сказать тоже несколько слов, Александр Сергеевич! Эта ночь в сердце Грузии, прекраснейшей страны – Грузии, страны вина и самых лучших плодов земных, пусть она останется в вашей душе, дорогой наш Александр Сергеевич, как проявление нашей к вам любви, – вот чего бы хотели мы все! Мы нарочно привезли вас сюда, – над нами сейчас только небо, около нет никаких стен, как известно, имеющих уши! Для всех нас поэзия и свобода – одно, вот за что мы так и любим поэзию, вот за что мы так и влюблены в вас, величайшего представителя нашей поэзии – нашей свободы! Не смотрите на нас так, как может быть в глубине души вашей вы и смотрите, – как на людей, пробивающих себе легкие дорожки в жизни! Ведь одни из нас получат кресты в петлицы, другие – кресты на могилы… Ведь даже и нас, штатских, рассылают по надобностям службы в такие здесь уголки, где даже куры и змеи болеют лихорадкой, от которой нет там, куда случается попадать, никаких средств… Поверьте, что в самые тихие и в самые чистые часы нашей жизни мы берем книжки ваших стихов, мы читаем их и мы… плачем от счастья, что вы живете в один век с нами, и теперь вот мы готовы заплакать от радости, что вы – подлинный и живой Пушкин – сидите с нами за одним столом!.. И мы…
– Будет! Родной, довольно! А то я разревусь, как баба! – кричит Пушкин. Он соскакивает с места и бросается целовать Савостьянова, Санковского и других, кто ближе. Кричат «ура». Играет музыка. Все рассаживаются за столы.
– Сейчас подадут настояще-грузинский шашлык! – возглашает Ломидзе.
– Нет! Не настоящий? Александр Сергеевич! Хотите знать, настояще-грузинский шашлык какой бывает?.. Это… это как тифлисские бани, такой же оригинально! Вы в наших тифлисски бане еще не были? – ломаным языком, но быстро говорит другой грузин – Кобахидзе.
– Как же не был? С дороги и не быть? Великолепные бани! – отвечает Пушкин.
Кобахидзе доволен, что Пушкину понравились тифлисские бани.
– Ну вот! Значит, видали там как? Горячий источник – горячая вода, холодный источник – холодная вода! Топить не надо, зачем? И зимой не топят! Горячий источник – те же дрова горят! Тепло. Эт-то была умная грузинская голова – там бани устроила! И мойся, и купайся себе, сколько хочешь! Серная, лечебная вода! И от известных болезней помогает! Да, да!
– И в одной ванне моются, может быть, двадцать человек! – вставляет Батурин.
– Может быть, сто двадцать – какое дело? Хотите один мыться – купите баню на три часа, никого не пустят, мойтесь, пожалуйста! – горячо защищает свои бани Кобахидзе.
– Непременно! А чем же баня тифлисская похожа на грузинский настоящий шашлык? – лукаво спрашивает Пушкин.
Общий хохот. Крики:
– Браво, Александр Сергеич!
Но Кобахидзе не теряется и не обижен. Он объясняет Пушкину:
– Я сказал: так же оригинально…
