target="_blank" rel="nofollow" href="#n_26" type="note">[26]. Думается, что самое лучшее – уйти из жизни, пока все еще любят и уважают тебя. И мы, окруженные искренней любовью домашних, сердечным участием многочисленных друзей и сверстников, решили все же, что нам следует уйти». Это приемному сыну и его жене. А внукам: «День независимости Японии приближается, но будущее ее покрыто мраком. Если молодежь и студенты, напуганные ужасами войны, хотят мира, они должны последовательно держаться идеи непротивления, принадлежащей Ганди. Мы слишком стары, и у нас уже не хватает сил идти правильным путем, в который мы верим, и вести вас по этому пути. Бессмысленно ждать, пока мы достигнем возраста, когда станем для вас обузой, дожить до этого – значит перечеркнуть всю свою жизнь. Мы хотим одного – чтобы вы, наши внуки, сохранили о нас теплое воспоминание как о любящих дедушке и бабушке. Мы еще не знаем, куда направимся. У нас лишь одно желание – уснуть спокойно».
Ясуко умолкла.
Синго сидел к ней боком и смотрел в сад, на цветущую вишню.
Ясуко продолжала читать газету:
– «Ушли из дома в Токио и, навестив сестру в Осака, пропали без вести. Сестре, живущей в Осака, уже восемьдесят лет».
– А где прощальное письмо жены?
– Что? – Ясуко с рассеянным видом подняла голову.
– Жена не оставила письма?
– Жена? Эта бабка?
– Конечно. Они ведь вдвоем решили умереть, значит, и жена тоже должна была оставить письмо. Представь себе, я и ты решили вместе покончить с собой и ты хочешь что-то сказать на прощание, разве ты не оставишь письма?
– Нет, мне это ни к чему, – не задумываясь, ответила Ясуко. – Мужчина и женщина пишут отдельные письма, если они еще молоды и решили вместе покончить с собой. Когда с грустью убеждаются, что им не суждено быть вместе… Если же это делают муж и жена, достаточно и того, что напишет муж от имени обоих. Ну что я смогу добавить к тому, что ты бы сказал на прощание?
– Ты так считаешь?
– Вот если я решу умереть сама, тогда другое дело.
– Еще бы, когда умирает один, возникает масса сложностей и неприятностей.
– Ну что ты, все это чепуха. В нашем-то возрасте.
– Ты говоришь так беспечно, как будто совсем не думаешь о смерти, да и вообще умирать не собираешься, – засмеялся Синго. – А ты, Кикуко?
– Что бы сделала я?
Кикуко произнесла это неуверенно, тихим голосом.
– Если бы вы с Сюити решили вместе покончить с собой, тебе не захотелось бы оставить прощальное письмо?
Синго тотчас же пожалел о сказанном. Напрасно я это говорю, подумал он.
– Не знаю. Что я сделаю, если это действительно случится, не знаю. – Кикуко засунула большой палец правой руки за оби. Потом посмотрела на Синго. – Но мне кажется, отец, я бы оставила письмо вам.
Глаза Кикуко затуманились, как у ребенка, в них стояли слезы.
Ясуко, та никогда не думает о смерти, а Кикуко, наверно, задумывается, почувствовал Синго.
Кикуко наклонила голову и, уже готовая
