и, вернувшись, разбудил Чуркина. Сам дворник принёс самовар и спросил:
– Ну, что, купец, хорошо ли спали?
– Ничего, клопы не кусали, – заявил разбойник.
– У нас не полагается; завелись было прошлым летом, да мы их зимой выморозили.
– Вот что, хозяин, сочти-ка, сколько с нас следует? А ты, брат, ступай, лошадей запрягай, – обратился Чуркин к Осипу.
Тот молча пошёл исполнять свою службу; дворник принёс счёты и начал на них выкладывать что за что, почесал себе за ухом и протянул:
– Три рубля восемь гривен.
– Хорошо, на, получи, – сказал Чуркин, вынув из бумажника пятирублевую кредитку и передал её дворнику.
Тот принёс сдачу, начал прощаться с постояльцем и речь свою закончил обещанием приехать к своему гостю в лавку за покупками обнов.
– Да не торопитесь, я не раньше, как через месяц торговлю открою.
– Мы подождём, особой нужды пока ни в чем не имеем, – сказал тот, провожая разбойника из комнаты.
Через пять минут разбойника уже не было на дворе. Осип приналёг на лошадок, они летели во всю мочь, но дорога оказалась плохая: ухаб висел на ухабе, а к тому же им частенько приходилось обгонять обозы, спорить с извозчиками и наконец при объезде их вязнуть в снегу.
В Ирбите, между тем, розыски убийц и похитителей денег у покойного Гаврилы Иваныча продолжались: по всем трактам и лежащим на них городам были посланы сообщения о том, если где по описанным приметам окажутся люди, то арестовать их и прислать в кандалах в Ирбит. Кроме того, следом за Чуркиным по тракту, которым он ехал, отправили наугад одного из самых деятельных по сыскной части полицейского офицера, но отправили уже на другой день вечером; он ехал на переменных, останавливался в каждом селении и осведомлялся о проезжающих по приметам, ему известным. В первом же селении он узнал, что двое разыскиваемых им лиц останавливались на постоялом дворе и уехали дальше.
– Один из них был высокий, чёрный и кудрявый, а другой рыжий, страшный.
– Да, это они самые и были, рыжий-то кучером; а чёрный-то купец, кажись, хороший.
– Не купец он, а разбойник, – сказал офицер с ударением на последнем слове.
– Разбойник! – всплеснув руками, загалдели собравшееся мужички.
– Да, душегубец, – повторил полицейский.
– Вот так штука! – почёсывая затылок, произнёс дворник.
Офицер, пока запрягали лошадей, сел перекусить, а затем отправился дальше, стараясь настигнуть преследуемых им злодеев. На последней станции он не застал их только на двенадцать часов и был уверен, что найдёт их в Тагильском заводе. Дворник, у которого останавливался Чуркин, пересказал ему всё досконально, что говорил постоялец.
– А не сказал он, где живёт в заводе?
– Нет, об этом я его не спрашивал, да и о лавке, где её откроет, умолчал.
– Всё это он вздор городил; для отвода глаз только купцом назывался, заметил полицейский. – Уж как он ни хитёр, а я его поймаю, – прибавил он.
– Дай-то
