крикнуть, но внезапно узнал эти очертания… И он пошел навстречу и уже высветил Валю, это была она, с растрепанными волосами, улыбающаяся.
– Вальчонок?! – сдавленно воскликнул Вася.
Та молча смотрела на него.
– Но я же видел, что ты спишь… – уже робея, пролепетал Вася.
Она помотала головой.
– Не-а!.. Ухугуу! Не-а!
– Так это ты их выпускаешь? Ты что?
– Пусть бегут! – ответила радостно Валя. – Пусть, все, все.
Вася разглядел в ее руках новозеландца.
– А этот?
– Это Бернард, – сказала она ласково.
– Черлт, – пробормотал завороженно Вася, трясясь в одних трусах, хотя и в накинутом пальто. – Здорово! Хыхыыхы!.. – И тут же он оборвал смех. – Так. Значит, решено. Пошли.
– Куда? Куда, Фасечка? – спрашивала Валя.
– Скорее, – торопил Вася.
Они вернулись в вагончик, распугивая кроликов. Вася поставил лампу на стол, достал мобильник.
– Два часа. Быстро собираемся и отчаливаем. Где рюкзак? Одеяла забираем. Оставим по сотне, больше они не стоят. – Вася хватал одеяла и запихивал их в рюкзак. – Тут я купил и пленку. Но бумагу возьмем, под себя постелим. Давай, давай, не стой соляным столпом.
– Ой, Фасечка! – воскликнула испуганно Валя и перекрестилась.
– Не лезет уже в рюкзак ничего. Тогда так. Бумагу и лампу ты понесешь. Я все остальное.
Они еще возились в вагончике, собираясь. Наконец вышли. Впереди шел Вася с рюкзаком и баулом, за ним Валя с горящей лампой и кулем из бумаги и одеял.
– Да погаси ты! – прикрикнул Вася и тут же спохватился. – А керосин там в бутыли? Забыли?
Валя дунула в лампу, оставила свой тюк, пошла обратно и вскоре вернулась с большой бутылью. Они продолжили путь к реке. То и дело из-под ног шарахались кролики. Белые кролики плавали льдинками или снеговыми шапками всюду в ночи.
– Хыхы, – задушенно смеялся Вася.
И вот они притащились к разлившейся черной реке. Вася озирался, перенес баул с лодкой под взгорок и велел Вале зажечь лампу, а сам стал разбирать лодку.
– Так, так… дерьмо… зараза… – бормотал он. – Где насос? А? Вот, вот… Ну, молись, чтоб успели. А то с нас спустит шкуру Эдик. Да и Борис Юрьевич по головке не погладит. Наделала ты делов, Вальчонок!
И Валя и вправду стала молиться:
– Ай, должны мы Богу молиться, / Христа милости просить / За Васильево здоровье, / Да за военного человека. / Когда наделяет его сам Господь Бог / Умом, разумом, здоровьем, / Всякой Божьей благодатью, / Да сам Христос Бог Царь Небесный, / Мать Пречистая Царица да Богородица…
Вася под ее пение накачивал лодку, остро пахнувшую резиной, медленно округлявшуюся. В воду что-то бултыхалось. Вася оборачивался, шмыгал носом, утирал мокрое лицо рукавом пальто.
