я слышал. Видишь ли, соседи много болтают насчет того человека, который ходит к твоей дочери.
– К моей дочери? – повторил Герхардт, несказанно ошеломленный и задетый этим неожиданным нападением. – О ком ты говоришь? Я не знаю никакого человека, который ходит к моей дочери.
– Разве? – спросил Уивер, удивленный не менее своего собеседника. – Немолодой человек, наполовину седой. Иногда ходит с тростью. Разве ты не знаешь?
Герхардт с озадаченным видом рылся в памяти.
– Говорят, он прежде был сенатором, – неуверенно продолжал Уивер. – Не знаю точно.
– А, сенатор Брэндер, – с некоторым облегчением сказал Герхардт. – Да. Он иногда заходит. Верно. Ну, так что же из этого?
– Да ничего, – ответил сосед, – только вот люди сплетничают. Он уже не молод, знаешь ли. Твоя дочь иногда ходила с ним гулять. А люди это видели, и теперь пошли пересуды. Вот я и подумал, может, тебе следует про это знать.
Слова приятеля потрясли Герхардта до глубины души. Уж верно, люди не зря говорят такие вещи. Дженни и ее мать серьезно провинились. Все же он, не колеблясь, выступил на защиту дочери.
– Это друг нашей семьи, – смущенно сказал он. – Напрасно люди говорят, чего не знают. Моя дочь ничего плохого не сделала.
– Ну понятно. Тут ничего плохого нет, – сказал Уивер. – Соседи часто болтают зря. Но мы с тобой старые друзья, и я подумал, может, тебе следует знать…
Еще с минуту Герхардт стоял неподвижно, приоткрыв рот; странная беспомощность овладела им. Как страшно, когда люди становятся тебе враждебны. Как важно, чтобы их мнение и расположение были на твоей стороне. Он, Герхардт, так старался жить, соблюдая все установленные правила! Почему бы людям не удовольствоваться этим и не оставить его в покое?
– Спасибо, что ты мне сказал, – пробормотал он, направляясь к дому. – Я об этом подумаю. Всего доброго.
Он воспользовался первым же удобным случаем, чтобы расспросить жену.
– Чего ради сенатор Брэндер ходит к Дженни? – спросил он по-немецки. – Соседи уже стали сплетничать.
– Тут нет ничего худого, – ответила миссис Герхардт тоже по-немецки. Вопрос явно застал ее врасплох. – Он приходил только два или три раза.
– Но ты мне про это не говорила, – возразил муж, возмущенный тем, что она терпела поведение дочери и покрывала ее.
– Не говорила, – созналась миссис Герхардт в полнейшем замешательстве. – Он заходил только раза два.
– Только! – воскликнул Герхардт, поддаваясь чисто немецкой привычке повышать голос. – Только! Все соседи уже судачат об этом. На что это похоже, скажи, пожалуйста?
– Он заходил только раза два, – беспомощно повторила миссис Герхардт.
– Сейчас подходит ко мне на улице Уивер, – продолжал Герхардт, – и говорит, все соседи болтают про человека, с которым гуляет моя
