к ней и тотчас увидела, что она плакала.
– Что случилось? – удивленно повторила девушка, глядя на отца.
Герхардт промолчал, открытое лицо дочери успокоило его страхи.
– Что случилось? – мягко настаивала Дженни, обращаясь к матери.
– Ах, это все соседи, – со вздохом отозвалась миссис Герхардт. – Вечно судачат о том, чего не знают.
– Опять про меня? – спросила Дженни, слегка краснея.
– Вот видите, – заметил Герхардт в пространство, – она сама знает, в чем дело. Так почему вы мне не говорили, что он здесь бывает? Все соседи толкуют об этом, а я до нынешнего дня ничего не знал. Что это такое, спрашивается?
– Ах, не все ли равно! – воскликнула Дженни, охваченная жалостью к матери.
– Все равно? – крикнул Герхардт все еще по-немецки, хотя Дженни отвечала ему по-английски. – Все равно, что люди останавливают меня на улице и рассказывают про это? Постыдилась бы так говорить. Я всегда был хорошего мнения об этом Брэндере, но теперь, раз вы мне ничего не говорили, а промеж соседей пошли толки, я уж не знаю, что и думать. Неужели я должен от соседей узнавать, что делается в моем доме?
Мать и дочь молчали. Дженни уже стала думать, что они и впрямь совершили серьезную ошибку.
– Я вовсе не делала ничего такого, что надо скрывать, – сказала она. – Просто один раз он возил меня кататься, вот и все.
– Да, но ты мне об этом не рассказала, – отвечал отец.
– Я знаю, ты не любишь, когда я вечером ухожу из дома, потому и не рассказала. А скрывать тут нечего.
– Он не должен был никуда возить тебя вечером, – заметил Герхардт, не переставая тревожиться о том, что скажут люди. – Чего ему от тебя надо? Зачем он сюда ходит? Он слишком старый. У такой молоденькой девушки не должно быть с ним ничего общего.
– Ему ничего и не надо, он только хочет помочь мне, – пробормотала Дженни. – Он хочет на мне жениться.
– Жениться? Ха! Почему же он не скажет об этом мне? – воскликнул Герхардт. – Я сам разберусь в этом деле. Не желаю, чтоб он обхаживал мою дочь и чтоб все соседи про это сплетничали. И потом, он слишком старый. Я ему так и скажу. Он не должен играть добрым именем девушки. И чтоб ноги его здесь больше не было.
Угроза Герхардта привела Дженни и ее мать в ужас. Неужели он предложит Брэндеру больше не являться к ним в дом? Что тогда будет? В каком положении они окажутся перед Брэндером?
А Брэндер, конечно, снова пришел, когда Герхардт был на работе, и они трепетали, как бы отец об этом не услышал. Через несколько дней сенатор зашел за Дженни, и они отправились погулять. Ни она, ни мать ничего не сказали Герхардту. Но его не удалось долго держать в неведении.
– Дженни опять гуляла с этим человеком? – спросил он на другой день у жены.
– Он заходил вчера вечером, – уклончиво ответила та.
– А она ему сказала, чтоб он больше не приходил?
– Не знаю. Навряд ли.
– Ладно,
