его, Фред, – обратился тот к старику-караульному. – Пускай повидает парня.
Когда Герхардт, стоя в соседней комнате, увидел входящего Себастьяна, встрепанного, избитого, силы изменили ему и он заплакал. Он не мог выговорить ни слова.
– Не плачь, папа, – храбро сказал Себастьян. – Я ничего не мог поделать. Ну, не беда. Утром меня выпустят.
Герхардт весь дрожал, подавленный горем.
– Не плачь, – продолжал Себастьян, всячески стараясь сам сдержать слезы. – Со мной ничего не случится. Что толку плакать.
– Я знаю, знаю, – горестно сказал отец, – но я не могу удержаться. Это все моя вина, ведь я позволял тебе этим заниматься.
– Нет, нет, – возразил Себастьян, – ты тут ни при чем. А мама знает?
– Да, знает. Дженни и Джордж только что пришли ко мне и сказали. Я только что узнал…
И он снова заплакал.
– Ну, не надо так расстраиваться, – сказал Себастьян; в эту минуту в нем пробудилось все лучшее, что было в его натуре. – Все уладится. Возвращайся на работу и не горюй. Все уладится.
– Почему у тебя щека разбита? – спросил отец, глядя на него покрасневшими от слез глазами.
– А, это у меня вышла небольшая стычка с парнем, который меня зацапал, – храбро ответил юноша и через силу улыбнулся. – Я думал, сумею удрать.
– Напрасно ты это сделал, Себастьян, – сказал Герхардт. – Это может тебе очень повредить. Когда будут разбирать твое дело?
– Сказали, что утром, – ответил Басс. – В девять часов.
Герхардт побыл еще немного с сыном; они потолковали о том, нельзя ли родным взять Басса на поруки, о штрафе и о грозной опасности тюремного заключения, но так ни к чему и не пришли. Наконец Басс уговорил отца уйти, но прощанье вызвало новый взрыв отчаяния; Герхардта вывели за дверь потрясенного, убитого горем.
«Плохо дело, – думая об отце, сказал себе Басс, когда его вели обратно в камеру. – И что-то будет с мамой…»
Мысль о матери глубоко взволновала его. «Эх, жаль, что я не свалил того типа с первого удара, – подумал он. – И какой же я дурак, что не удрал».
Герхардт был в отчаянии; он не знал никого, к кому можно было бы обратиться за помощью между двумя часами ночи и девятью утра. Он зашел домой посоветоваться с женою, а затем вернулся на свой пост. Что делать? Он вспомнил только одного человека, который мог бы и, пожалуй, согласился бы чем-нибудь помочь, – стекольного фабриканта Хеммонда; но его в то время не было в городе. Впрочем, Герхардт этого не знал.
К девяти часам он направился в суд один – решено было, что остальным членам семьи не следует там присутствовать. Миссис Герхардт немедленно обо всем узнает: он сразу же вернется и все ей расскажет.
В суде Себастьяну пришлось долго ждать, так как до него перед судьей должны были предстать еще несколько человек. Наконец его вызвали и подтолкнули к барьеру.
– Воровал уголь, ваша честь, и оказал сопротивление при аресте, – пояснил
