даст гудок, – ответил один из парней, коренастый, спортивного вида.
– А пока меня угощают настоящим кофе по египетским рецептам, – немножко виновато сообщила Наталья. – Ребята учатся здесь в университете, едут на машине – тоже в Александрию. Но я им уже сказала, что у нас свои планы.
– Мы не обиделись, – сказал коренастый. – Но выпить кофе с земляками отказываться нельзя.
И хотя Светка, как большинство москвичей ее детства и ранней юности, никогда не делила людей по национальностям, чем-то ей ребята не приглянулись – может, давала о себе знать война в Чечне… Не будешь же у них спрашивать, откуда они. Все равно скажут, что из Дагестана…
Она оглянулась по сторонам: ни Хамады, ни Ахмеда видно не было.
Выходило, что прямо отказаться получится грубо и потому неудобно, и она присела к столу. Коренастый отправил одного из парней заказать для нее кофе и проследить, чтобы все было сделано по правилам. Вдруг в этот самый момент она увидела внизу, у ступенек рестхауса, силуэт Ахмеда с сигаретой в руке, сразу же встала, извинилась и, сказав, что на минутку, удалилась в сторону нового знакомого.
– Вы курите? – спросила Светка глупо и получила в ответ суховатое: «Курю».
Ей показалось, что Ахмед плохо подумал о них с Натальей, и это было почему-то ужасно важно, и она застрекотала об этих ребятах, которые учатся здесь, в Каире, о том, что неудобно бежать от земляков, даже не выпив предложенную чашечку кофе. Ахмед, покуривая, слушал. В конце заявила, что сейчас придет – только сделает глоток, чтобы людей не обидеть, и заберет шибко культурную Наталью.
Когда она снова села за стол и взяла чашечку с «настоящим кофе», то буквально кожей ощутила напряжение, разлившееся вокруг, хотя ребята и улыбались, а Наталья продолжала что-то говорить. Кофе ей не понравился: много сахара, кардамона и легкая горчинка… Отпила буквально пару глотков.
И тут, истинная дочь своего отца, она как бы мысленно поднялась над верандой и оттуда, сверху, увидела: парни чего-то ждут, перебрасываются словами на родном языке, что неприлично в присутствии не знающих его девушек, а Наталья говорит все медленнее и медленнее… А коренастый погладывает то на Светку, то на чашечку с кофе, словно проверяя, сколько она уже выпила.
Ее словно ударило: в кофе что-то добавили. Зачем? Об этом не время думать.
Встать и заорать, позвать на помощь? На каком языке? Но действовать надо быстро: то, что добавили в кофе, было очень сильным – она уже чувствовала, как к ней подкрадывается волна расслабленности, усталости, и – видимо, в самом конце – крепкого сна.
«Но Хамада же полицейский! – вспомнила Светка. Соображала она удивительно медленно… – Значит, надо добраться до Хамады или хотя бы до Ахмеда – вон он стоит, переживает. Но прямо к нему лучше не идти, могут помешать, а времени мало, так мало…»
Она схватилась за живот, показывая
