его со всех сторон, словно паутина.
– Неплохо, доктор. А вы, я вижу, и вовсе сияете, – заметила девушка, разглядывая его румяное лицо с печатью извечной жизнерадостности.
– Представьте себе: вытащил человека из петли! – похвалился Клюге. – Приходит ко мне один молодчик, говорит: завтра вешаюсь от безысходной тоски, спасите, доктор. Я его спрашиваю: «А вы, вообще, как с деньгами обращаетесь, аккуратно?» – «Думаю, да», – отвечает. – «Ну, возьмите тогда ссуду большую в банке, – советую. – Пока не выплатите, не вешайтесь». Что вы думаете? Сработало! Два года он эти деньги отдавал, а теперь женился, о самоубийстве и не помышляет. Порядочный человек не может умереть, пока долг не отдаст.
– А если бы ваш пациент непорядочным оказался? – спросила Магдалина.
– Тут надо думать, – серьезно ответил доктор. – Другие подходы искать.
…После этого дни потекли более или менее монотонно. В начале августа произошло еще одно крупное событие – грандиозные скачки. Конь Александры, как и ожидалось, принял в них участие и пришел вторым, обогнав Экватора, никогда прежде не занимавшего третьего места.
Если июль был наполнен для Гадаловых всевозможными волнениями, то август, напротив, принес умиротворение и покой. Каждый постарался найти себе занятие по душе, чтобы скоротать время до сентября, когда откроются театры, начнутся пышные балы, а двум младшим сестрам волей-неволей придется идти в гимназию. Павлина повадилась ходить в городскую купальню, пропадая там чуть ли не до вечера. Старшие девицы Гадаловы занялись рукоделием, причем если у Александры эти занятия носили идеалистический характер и заключались в вышивании ромашек и пятнистых оленей, то Магдалина тяготела к прагматизму: вязала митенки, мастерила шелковые розы для шляп, перешивала свою старую тальму. Госпожа Патронесса приводила в порядок сад, обещая домашним неслыханный урожай малины и смородины. Иногда она приглашала Анну-старшую. С ней Марья Клементьевна довольно легко нашла общий язык на почве сельского хозяйства. Когда разговоры о сорняках и способах поливки приедались, две дамы перемещались на зелень ломберной лужайки, создавая бесконечное множество комбинаций из крестов и сердец.
В финальную пятницу августа, утром, когда Гадаловы завтракали, к ним явился Реутов и торжественно положил на стол, между молочником и корзинкой с французскими булками, четыре пригласительных билета в гимназический сад. Билет для Лотара не потребовался – он был занят в своем меховом магазине.
После этого всякий интерес к гренкам и яблочной пастиле был утерян, девицы побросали остатки завтрака и разбежались по своим комнатам – приодеться и причесаться. Госпожа Патронесса, которой уже приходилось бывать в саду по служебным надобностям, осталась за столом, невозмутимо помешивая ложечкой свой ячменный кофе.
Торопливо цокая каблучками, три барышни
