полез в сумку (волшебная она у него, что ли?), вытащил бутылку воды, протянул. Молча, все с той же смущенной, участливой улыбкой. Потом дипломатично отвернулся, медленно побрел к аллее. Умываясь, Аня видела, что он ждет их там, засунув руки в карманы куртки, изредка посматривая в их сторону.
Тонька сделала круглые глаза, вопросительно кивнула на него: кто это? Аня в ответ тоже округлила свои, и Тонька снова прыснула от смеха.
Кое-как приведя себя в порядок, подружки вернулись на аллею. Аня с тоской представила себе их со стороны: вылитые Маугли, честное слово; неожиданно разозлилась. А незнакомец-то – ну, просто спаситель, миссионер, вернул двоих заблудших в лоно цивилизации! Тоже мне, благодетель! Думает, наверно: увидел зареванных дурочек, одолжил им платок – и уже все, герой. Потом где-нибудь у себя еще и хвастать про это будет. Не выйдет!
Она торжественно протянула ему платок, всем видом демонстрируя гордость и независимость. Вроде как: «Забирайте свое барахло, нам оно и даром не нужно!»
– Спасибо! – она проследила за его взглядом и оторопела: белоснежный и отглаженный платок превратился в измазанную тушью, мокрую тряпку. «Ой, стыдно как!», – Аня выдавила из себя улыбку, которая должна была изобразить кокетливое смущение, легкую, изящную иронию, а вышла (она это чувствовала) робкой и подавленной.
Незнакомец широко и искренне улыбнулся (ну, точно – иностранец), немного повертел платок в пальцах, комично вздыхая и цокая языком, потом с притворным сожалением опустил в зев ближайшей урны. При этом еще и подмигнул, чтобы не осталось никаких сомнений в том, что это шутка, – она улыбнулась в ответ, на этот раз, кажется, искренне и вполне естественно, – подошел, протянул руку.
– Давайте знакомиться. Я – Стефан. – говорил он с легким, едва уловимым акцентом.
Подружки поочередно представились. Ане показалось, что ее руку он задержал немного дольше, и она уже принялась читать себе отповедь, полную желчи и сарказма, но в этот момент натолкнулась на взгляд Стефана. Участие, ирония сменились в нем интересом, чем-то еще, неуловимым, непонятным и от этого еще более притягательным; отповедь развалилась, оставив после себя смятение, сомнения, тревогу. Сердце сжалось, провалилось куда-то, – немедленно, сию же секунду бежать отсюда, спрятаться, отрешиться, забыть!
Она повернулась к Тоньке, но та (ох, уж эта Тонька!) уже завела с этим Стефаном светский разговор. Ну да, noblesse oblige, законы гостеприимства. Нет, надо все это немедленно прекратить, остановить!
Аня прислушалась к разговору.
– У вас неприятности? – вежливо осведомлялся Стефан.
– Да вот, – отвечала Тонька, входя в роль, по привычке шмыгая носом, – на гопников нарвались…
Стефан растерянно улыбнулся.
– На кого? На кого-кого?
Тревога кольнула резко, неприятно, подхлестнула –
