в путешествиях), на другой – черно-белые снимки из истории Кунгура. Я приметил знакомый вид, в кадре вековой давности он был торжественней:
– О, а мимо этого храма мы, кажется, сейчас шли! Только он почему-то колючкой был окружен…
– Это раньше большой комплекс был – Иоанно-Предтеченский женский монастырь. А в 1930-х на его территории устроили исправительную колонию. Никольский храм, на который вы показали, восстанавливают уже лет десять, а вот церковь Иоанна Предтечи до сих пор стоит за тюремной решеткой раздолбанная – не то склады там, не то мастерские. Последних зэков ведь только прошлым летом вывезли. А улица, на которой тюрьма стоит, знаете как называется? Свободы.
Кунгур, без сомнения, кошачий город – для среднеуральского климата это странновато. Вальяжные шерстяные хищники попадались нам на каждом шагу – они выбирались на теплое весеннее солнце и порой устраивались греться в самых людных местах: на ступеньках перед входом в аптеку, на перилах у супермаркета, на свежеприпаркованных автомобилях. До людей им дела не было: это собаки воспринимают нас в категориях «свой»/«чужой», для кошек мы либо обслуживающий персонал, либо пустое место.
Образ кота, гуляющего самого по себе, Кунгуру идет – город всегда был вольным. Основанный купцами в середине XVII века на Великом Сибирском тракте (для этого выкупили земли у местных татар), он даже в период массового металлургического освоения, начавшийся на Урале через полвека, не знал рабского труда приписных рабочих. Здесь торговали: кунгурские ярмарки славились на всю страну, а в XIX веке город звали чайной столицей империи. Говорят, в то время кунгурские купцы контролировали 60–80 % чайной торговли в России: опт из Китая шел через Кунгур, в городе партии дробились на чаеразвесочных фабриках и перепродавались мелким лавочникам.
Оттого в Кунгуре чтят не отцов-основателей, а чаеторговцев позапрошлого столетия, и пуще всего – Алексея Губкина, на свои деньги открывшего в родном городе дом призрения бедных детей и техническое училище. Другой кунгурский любимец – чайный и сахарный купец Михаил Грибушин, занимавший в том числе и пост городского головы, за свой счет (совместно с Кириллом Хлебниковым) основал Михайло-Кирилловский сиропитательный дом. Казенных денег на социальные нужды разве дождешься…
Однако любимым способом самоутверждения купечества во все времена было возведение храмов. В конце XIX века выдающийся российский купец тюменского происхождения, меценат, путешественник и публицист Николай Чукмалдин писал в «Екатеринбургской неделе»:
«Кунгур с 20 тысячами жителей имеет чуть ли не 20 церквей, до такой степени богатых и украшенных, каких едва ли где встретишь в другом уездном городе. И в том же Кунгуре нет и помина о местном театре. Там зачастую в купеческих домах, в 9 часов вечера ворота заперты на замок. Жизнь в Кунгуре течет с преобладающим направлением религиозной и семейной стороны, едва ли где повторяющейся. Кунгурские крестные ходы, совершаемые
