в бунгало, пить португальский портвейн и заниматься любовью с этой прелестницей и днём, и ночью, а такую жену отвёз бы на тележке в яму с гашёной известью, – ей там и место, раз не может контролировать свои гастрономические аппетиты. (А я понаблюдал трезвыми глазами, – многие дамы не умеют их контролировать.) Эта фантазия показалась мне забавной, когда я обходил будку.
Меня разобрало любопытство: я осторожно приоткрыл дверь – посмотреть, что же там происходит, может, какой-нибудь Гарри Поттер местного значения управляет моим хозяйством. Тут мне на грудь прыгнуло рыжее лохматое существо, радостно гавкнуло пару раз и попыталось меня облизать, но я вовремя увернулся, почувствовав резкий запах псины, перемешанный с запахом мазута, солидола и ещё каких-то смазок, въевшихся в шкуру пса.
– Шарик! – растерялся я от неожиданности и погладил дворнягу-лабрадора по голове. – Это ты тут заправляешь кузькиной механикой, пропади она пропадом!
– Гав-гав-гав! – Пёс радостно завилял хвостом, и как будто с укоризной добавил: – Кто-то, пока я бегал на посёлок, оставил дрянь на столе, я, проголодавшись, её полизал, а теперь у меня в животе рези, и мне срочно нужно ко врачу! Гав-гав-гав!
Я зашёл в будку, глянул, чем собака могла отравиться. На столе стояла банка из-под майонеза с солидолом. Кто её тут поставил? Из моих сменщиков никто не мог.
Выйдя из будки я присел на корточки, – пёс сидел на задних лапах и, пригорюнившись, высунув язык, смотрел на меня, – и потрепал его по спине:
– Молодец! Хорошо несёшь службу! Только не надо совать морду по всяким сомнительным банкам! Ведь сколько раз тебе говорили! Сейчас мы сходим к Виолетте Александровне, и она даст тебе какое-нибудь лекарство.
– О-кей! – завилял хвостом Шарик, поднявшись на четыре лапы и поставив мне передние на грудь, когда я встал. – А что с этим делать? – И мотнул в сторону будки головой, осклабившись так, что стали видны боковые клыки.
– А ничего! Пропрись оно провались! Пусть сами валандаются со своим хламом! Кстати, ты давно разговариваешь по-нашему? Об этом ещё кто-нибудь знает?
– Только электрики, когда меня нашли, я с ними разговаривал один раз. Да ещё с Яковлевичем, когда он пьяный, чтобы колбасы выпросить! А так больше никто.
– Правильно! Смотри, больше ни с кем не разговаривай! А то узнают хитрожопые мэны, замучают экспериментами в своих лабораториях, или в цирке развлекать дебильную публику, или ещё хуже маньяки в белых халатах заберут изучать, военщину подключат, будут тебе в задницу совать всякие штуки типа счётчика Гейгера!
– А в задницу-то зачем?
– Для опытов! Чтобы тебя можно было эффективнее использовать против противника!
– О-кей! – согласился пёс. – Ни с кем не буду разговаривать! Я уже и сам по опыту знаю, что ничего хорошего из этого не получится – разговаривать по-человечески с вами – грёбаными гомосапиенсами!
Последние
