дряблое полное тело тряслось, как студень. – Вы ещё узнаете, что это за змея подколодная. Тамара Петровна вдыхает воздух, а выдыхает подлость. Если кому-то пожелала добра, значит, она или уже сделала ему какую-то каверзу, или готовит её. Завхоз вам сказала: «Привет вашим деткам». Будьте бдительны – что-то очень неприятное ожидает вас. Я вижу, вы спешите. Идите, идите! Спасибо, что хоть минутку уделили мне.
Ситников пришёл домой. Его радостно встретили жена и дети. Они были очень довольны просторными светлыми комнатами. Жена сказала:
– Если бы такое прекрасное жильё да где-нибудь, хоть в маленьком городишке – цены ему бы не было.
– Я сегодня получил первую зарплату, правда, не очень большую, но в деревне жить можно – продукты здесь дешёвые, колхоз обещал помочь обзавестись коровой, – произнёс Владимир Леонидович, достал из кармана кошелёк, извлёк из него ассигнации и… в недоумении вытаращил глаза: у него в руках оказались три купюры по десять рублей. Каким-то образом сотня превратилась в десятку! С минуту директор смотрел на три десятки. Жена, видя его расстроенное состояние, спросила:
– Что-то случилось?
Ситников объяснил, что, пока он через окно разговаривал с шофёром, завхоз украла из его кошелька сто рублей и подсунула десять. Супруги погоревали, пришли к выводу, что факт воровства не доказать, решили сделать вид, что ничего плохого не случилось. Муж с трудом пообедал. Будучи кристально честным человеком, он возмутился не столько потерей денег, сколько мерзким поступком Гребешковой.
На квартиру к директору пришла председатель сельского Совета Ирина Сергеевна Булавина, тридцативосьмилетняя, энергичная, в тёмном глухом летнем платье. Её пригласили осмотреть комнаты и новую мебель. Она сказала, что у новосёлов хорошая мебель и ковры красивой окраски, и предупредила, что во вторник с 11 часов в Вишнёвке состоится административный суд по делу Гребешковой по поводу утраты имущества, которое числилось у неё на балансе.
На попутных машинах Ситников к назначенному времени прибыл в зал заседания районного суда, в сумрачную комнату с подиумом для судей и длинными лавками для зрителей. Появилась Тамара Петровна с представителями колхоза. Пришла бухгалтер РОНО. Важно прошествовала на своё место судья – женщина лет тридцати, с тёмными волосами, одетая в строгий чёрный костюм. Сидя за столом, она зачитала заявление директора Оглоблинской школы.
Владимир Леонидович впервые попал на суд и, находясь в первом ряду, с любопытством снизу вверх смотрел на судью. После зачитывания различных документов, опроса Гребешковой, ревизора отдела образования, бухгалтера сельского Совета, судья резким, казённым тоном спросила у директора школы:
– Какие вы предлагаете применить меры к завхозу вашего интерната? Ваше личное мнение?
Ситников встал, поправил подвёрнутые рукава белой рубашки и убеждённо ответил:
– Тамара
