служат молодым.У. Шекспир в 1600 году
Средь оскаленных стынью камней
И зверинцев решёток, ехидством глумных,
Ковыряется луч одряхлелый слепой,
И борей, усыпляя, грызёт всех живых.
Где увечность природы людской разрослась,
И хохочет увечность сердец,
Пламя плотское стылее алчных могил –
Вопль титаний над льдами картаво гудит.
Он, срастаясь со стынью, себя сохранил,
Он – юродство и алчность, уродская плешь,
И не ведал злачёный дурной пеликан,
Что, хрипя, к миру солнце зовёт через стынь.
Три поэтических портрета
1
Да, дух и Муза век не сгинут.
Из маскарадов и садов
Ходила старая Богиня
Под сень Пречистых Образов.
В опале «чуйства», и опальной
Юдоли серой хлеб грызёт
Богиня, вспоминая дали,
Купанье, Петербург…Но вот…
«Вернулся дух – парит искусство!» –
Без дна распелся хитрый бес,
И за Богиней сонм беспутных
Вспарил шпанистых поэтесс.
Новопреставленная Анна!
Склонился в синь судьбы конец.
И средь скорбящих, как ни странно,
Скорбит и плачет бес-подлец.
2
Болят всевидящие взоры,
Они – начало всех начал:
Душили рядом чьи-то зори,
И Игрек яростно кричал:
«На баррикаду! Нет оружья!?
Подайте живо микрофон!»
И новых деспотов разрушил
Холодный буйный стадион.
А далее круга? Тихий гений
Обходит волдыри сердец,
В прудах не разгуляться пене,
Садам и мрамору – конец!
Кариатиды стали низки,
Исподтишка глядят на мир,
Ругая столп Александрийский,
На пробку сел пернатый хмырь.
3
Горлан кудрявый бородатый
Гитаре прокричал «прости»:
Дурные тёмные солдаты –
И песню сердца не спасти.
Но жил на свете твердолобый
И камнесердый бородач,
Искавший выгоду в беззлобье
Или в решении задач.
Да, был силён горлан убитый!
Но кудри с честной бородой
Напялил «друг», что тем бандитам
Родней, чем может быть родной.
Кричит горлан, кричит сквозь вечность,
Что ложь струны – страны беда,
И не играться в человечность
Тебе, Пустая Борода!
Дымные зимние грёзы
Белела в дым зима, вздымая грёзы,
Подобные простуженному дыму
Прищуренных прокуренных домов.
Хмурели доски, кирпичи и вётлы,
Играя сердцем сбитых изразцов.
Громадами простёганных высоток,
Под ватным камнем запотевший сплином,
Под хилым блоком певший табаком,
Загустевал костлявый нищий эпос,
Что можно накормить колбас мирами,
Но
