парламента. Королева Екатерина Медичи, Mapия Лотарингская, вдовствующая королева, регентша Шотландии, вдова Иакова и придворные дамы их свиты присутствовали на этом заседании в соседней комнате, отделенной от залы трельяжем из орешника, так, чтобы они могли все видеть, но их бы никто не видел. Заседание не представляло никаких особенностей и было довольно скучно, благодаря напыщенной речи генерального адвоката Мартинбоца, который должен был приветствовать короля. Но лишь только король вышел из залы, то королевы и их свита вышли из соседней комнаты в залу, чтобы несколько развлечься и уселись в креслах судей, тогда как королева поместилась на троне, с которого только что сошел король. Брюскэ, конечно, также был в свите короля и занял место на скамье адвокатов. Затем, с апломбом консула, прерванного в своем деле, он стал говорить быстро и оживленно, решая одно дело за другим, защищая то ответчика, то истца, пересыпая свою речь латинскими цитатами и подводя статьи закона; конечно, присутствовавшие здесь королевы и сопровождавшие их дамы умирали со смеху; когда Брюскэ кончил, то все дамы отправились осматривать здание и королева пожертвовала сумму в сто фунтов на заключенных.
Главный peгистратор парламента, свидетель такого чрезвычайного заседания, увековечил его память, внеся это в регистр после официального заседания, которое, благодаря скучной болтовне Мортинбоца, было более занимательно[50].
Шутка Брюскэ, почти два века спустя, опять всплыла на поверхность и присутствии таких же знаменитых особ. К 1837 году герцог Орлеанский, старший сын Людовика-Филиппа, посетил суд в Руане вместе с герцогиней Орлеанской. Г-н Флокэ, главный peгистратор суда, попросил позволения у высоких посетителей прочитать им некоторые извлечения из регистра парламента; эго чтение вызвало всеобщий смех. Это оказался протокол того самого заседания, в котором Брюскэ выразил, таким блестящим образом, свои способности по части юридических наук.
Это не в первый раз, что Брюскэ смеялся над судебными властями. Гильом Буше[51] приводит еще другую выходку этого шута, жертвой которой сделался советник парижского суда.
«Я расскажу вам еще об одной выходке Брюскэ и вы от души посмеетесь над этим. Один из советников парижского суда обедал в одном из предместье, где Брюскэ был почтмейстером: советник обратился к нему, прося его дать ему оседланную лошадь, чтобы только доехать до суда. Брюскэ, проиграв в суде какое-то дело, дал советнику самую лучшую из почтовых лошадей. Советник сел на нее в своей судейской мантии, Брюскэ послал за ним вслед почтаря, который стал трубить в рожок и погонять лошадей. Лошадь, на которой сидел советник, также пустилась в галоп, так что седок никак не мог остановить своего коня до следующей почтовой станции. Можете себе представить, как смеялся Брюскэ, когда увидел советника, возвращающегося обратно всего в грязи
Брюскэ очень часто нападал на духовенство, даже на пастырей церкви, как это видно из анекдота, о котором упоминает Ноэль дю
См. Флокэ. Histoire du Parlenieut de Roueu т. II. стр. 19. 8.
Cм. Sérées. Гильома Буше. Руан. 1635. книга II, стр. 635.
