время, когда они перевозили муку. Этих лошадей задержали и Брюскэ обратился с жалобой в суд; но заведенная тяжба обошлась шуту очень дорого, так что и сами лошади этого не стоили[53].
Что же касается до других лошадей, на которых ехал сам маршал Строцци, то они довезли его до Компьена и были до такой степени измучены, что их там и оставили. Таким образом, Брюскэ пришлось очень дорого заплатить за обезображенную им лошадь маршала: но все эти шутки сопровождались только смехом и остротами.
В другой раз, рассказывает еще Брантом, который неутомимо рассказывает в своей книге о всех выходках своего любимого шута, Брюскэ отправился к маршалу Строцци и стал просить последнего примириться с ним и не делать ему таких неприятностей которые так дорого обходятся. Вследствие заключения такого условия, Брюскэ пригласил маршала к себе обедать вместе с несколькими придворными, и обещал их угостить па славу. Маршал согласился принять приглашение и в назначенный день приехал к Брюскэ вместе с несколькими придворными. Когда они приехали, шут радушно их встретил – у него была перекинута через плечо салфетка, точно он сам хотел исполнять обязанность мэтр-д’отеля. «Успокойтесь, господа, сказал Брюскэ, я сам принесу вам кушанье». Действительно, он тотчас же его принес. Первым блюдом были пироги, всевозможных величины: и большие, и средние, и маленькие, все они были прямо из печки и от них пахло очень хорошо; видно было, что он не поскупился положить в эти пироги пряностей: тут была и корица и даже мускат. Когда все гости сели за стол, то хозяин сказал им:
– Садитесь, господа, кушайте и постарайтесь поскорее истребить это кушанье, чтобы очистить вам место для других, которые я вам тотчас подам.
Однако, Брюскэ, сказав это, надел шляпу, пристегнул шпагу и отправился в Лувр известить короля о своем пиршестве. Гости, между тем, принялись за принесенные пироги. Но что же оказалось? В одном была запечена лошадиная кожа, в другом уздечки, а то копыта и т. д. Некоторые из гостей не успевшие разглядеть в чем заключается начинка, уже откусили пирога и стали его выплевывать. Конечно, они не ожидали такой выходки от Брюскэ и надеялись, что он сейчас подаст им хорошего мяса; но их ожидания были напрасны; никто не являлся; тогда они стали просить пить; им подали самого лучшего вина, гости выпили, развеселились и, казалось, забыли о выходке Брюскэ. Допив поданное вино, они потребовали еще; тогда слуги и почтари, которые также прислуживали за столом, объявили, что их господин приготовлял сам это вино и приказал сказать, чтобы гости сказали, который из этих сортов они находят самым лучшим, такой им и подадут. Приглашенные много смеялись, говорили, но прошло уже несколько времени, а Брюскэ всё не было; тогда они спросили у слуг, куда девался их господин? На это им отвечали, что король прислал за их господином и он поспешно отправился во дворец. Тогда гости спросили, не подадут ли им еще какого-либо угощения и получили отрицательный ответ. Гости встали из-за
Венецианский посланник к Марино Каналли еще в царствование Франциска I говорил о медленности судопроизводства по Франции и о сопряженных с этим издержках: «Дело в тысячу экю требует две тысячи экю издержек и тянется десять лет».
