грабительские морские походы против Генуи – никогда не давал волю сантиментам, когда речь шла о прибыли для Республики и для себя лично.
На какое-то время прибывшие застыли против входа. Черные, миндалевидной формы глаза Санудо внимательно рассматривали монахов. Мрачные, с суровыми лицами «арсеналотти», взяв арбалеты наизготовку, ждали приказа открыть огонь.
– Что вы намерены делать, синьор? – поинтересовался на венецианском диалекте итальянского языка сопровождавший его всадник, элегантно одетый мужчина средних лет, в шляпе с пышным плюмажем, и ярко-пурпурном плаще поверх серебристой кольчуги. – Переговоры?
– Если я буду терять драгоценное время на то, чтобы вести переговоры со всяким сбродом, синьор Дандоло, – с поклоном ответил «капитан», оскалив в усмешке острые желтые зубы, – ваш отец, мой дядя, перестанет доверять мне важные дела. К тому же, с нами всего две сотни храбрецов. Если наши союзники – тут лицо его перекосила презрительная гримаса – решат спьяну ударить нам в тыл, чтобы разделить с нами храмовые сокровища, мы не сможем их сдержать. Наша задача – войти в храм и продержаться там до подхода основных сил. Одна сокровищница этого храма стоит ста городских кварталов. Вестовой мне сообщил, что к нам направлены еще три роты десанта с двух галер, – это увеличит наши силы и даст возможность обороняться в случае необходимости.
– Но монахи не уйдут по доброй воле, – пожал плечами сын дожа. – В таком случае вам необходимо что-то срочно предпринять. Но и расстреливать их без причины… У великого дожа есть планы на эту страну и ее население. Боюсь, что казни местных священников затруднят взаимопонимание с народом и приведут к восстаниям. У них же должен быть здравый смысл! Они должны покориться воле дожа!
– Знаю, – недовольно буркнул «капитан». – Хорошо, я поговорю с ними. Но боюсь, что на здравый смысл, о котором вы толкуете, здесь нам рассчитывать не приходится. Но если вы настаиваете…
Какое-то время он рассматривал группу монахов, переводя взгляд своих выпуклых глаз с одного на другого.
– Эй, сержант! – крикнул он наконец одному из «арсеналотти», бородатому верзиле с толстой короткой шеей и золотым шевроном на рукаве. – Подведите ко мне одного из них, вот того, справа. Скажите, я хочу переговорить с ним. Только посох пусть бросит!
Повинуясь знаку сержанта и оставив посох у стены, библиотекарь медленно подошел к всадникам, держа спину прямо и бестрепетно глядя венецианцам прямо в лицо. Санудо он не понравился с первого взгляда: слишком независим и, похоже, ничего не боится.
– Кто ты, старик? – поинтересовался «капитан» на общегреческом «койне»25.
– Библиотекарь, – был сдержанный ответ. – Раб Божий Феофан.
– Старик, ты знаешь, кто мы? – подавшись вперед, задал вопрос
(Койне́ (греч. Κοινὴ Ἑλληνική «общий греческий», или ἡ κοινὴ διάλεκτος, «общий диалект») – распространённая форма греческого языка, возникшая в постклассическую античную эпоху. Койне было первым надрегиональным диалектом Греции и впоследствии стало общим языком восточного Средиземноморья и древнего Ближнего Востока в римский период. Является основным предком современного греческого языка – прим. автора).
