тугими струйками воды. Словно мальчишка, я выскочил из душа и подбежал к телефону, лежавшему на комоде, и только после того, как взял его в руки, понял, что стою напротив того самого окна совершенно голый. Машинально отвернувшись и пятясь назад, как неуклюжий танцор, я вернулся в заполненную паром ванную комнату, пытаясь вспомнить, не мелькнул ли ее силуэт в окне.
«Пятница, заберу тебя в девять, ок?» – прочел я уже в душе.
Сначала хотелось написать что-то вроде: «А ты уверена?», но этот порыв удалось подавить. Мне было страшно от мысли, что я попаду с Алисой в одну компанию, однако увидеть ее в привычном окружении хотелось просто непреодолимо, до белых от усилия костяшек на кулаках. «Ты не старик, – проговорил я, обращаясь к собственному отражению в запотевшем зеркале. – Что такое двадцать или десять лет?» Попытка убедить себя, что разница в возрасте для мужчины и женщины – это не самая большая проблема, хоть и не дала мгновенного результата, но все же вселила немного уверенности.
Я постарался представить, что мне снова двадцать пять и нужно ответить на сообщение от девушки. В голову приходил только один вариант, и я быстро набрал его и коснулся значка «Отправить». Сообщение содержало одно слово: «Отлично». Выйдя из душа, я украдкой посмотрел в окно и обнаружил, что теперь шторы скрывают еле освещенную теплым, апельсиновым светом спальню Алисы. Или она вернулась только что, или все это время была там, в пяти метрах от меня.
Укладываясь спать, я долго не мог отвести взгляд от ее окна. В своем воображении я пытался дорисовать то, что скрывали призрачные молочные шторы, стыдливо приоткрытые, словно колени привыкшей ходить в брюках женщины. Засыпая и проваливаясь в долгожданные объятия сна, я все еще видел перед внутренним взором ее кожу, горький шоколад с глянцевым блеском спелой бронзы, почему-то я представлял ее именно такой, покрытой маслом с ароматом кокоса и спелого манго.
Мои воображаемые жадные ладони гладили упругую кожу Алисы, покрывая теплую, нагретую калифорнийским солнцем спину и грудь новыми мазками прикосновений, а сама Алиса при этом отрешенно смотрела куда-то в сторону. В какой миг фантазии превратились в сон, я не знаю, но плавное течение будоражащих грез сменилось яростным скандалом с моей бывшей женой Лизой. Она указывала пальцем на фотоаппарат, хранивший снимки Алисы, и яростно проклинала меня за отсутствие внимания и за то, что нашу Веронику, нашу дочь, воспитывает совершенно чужой для нее человек.
Скандал то утихал, то разгорался вновь, а я украдкой сбегал к Алисе, которая укрывала меня за зеленой изгородью и пыталась успокоить, показывая приемы дыхательной гимнастики и какие-то упражнения йоги. Я сбился со счета, сколько именно раз мне удавалось каким-то чудом ускользать из дома за зеленую изгородь, а потом возвращаться и снова спорить с Лизой.
Клуб
One of the hardest things in life is watching the person you love, love someone else.
Одна
