вырвался из груди. Она здесь.
Набросив ремешок фотоаппарата на шею, я приблизился к окну библиотеки и внимательно осмотрел задний двор Алисы. Коврика для йоги уже не было, но вместо него у кромки бассейна появился пляжный лежак с бледно-розовым полотенцем на нем. Возможно, я и ошибался из-за сгущающихся сумерек, но для меня неожиданной стала собственная радость от осознания того, что лежак виден из окна. Окажись она в то время дома, я смог бы увидеть ее, пронеслось в голове. От этой мысли в животе потеплело, и тепло начало медленно подниматься к груди.
Постояв так какое-то время в надежде все же увидеть ее силуэт, я, не включая свет, прошел в спальню и старался не показываться в окне, но при этом не терял из виду окно напротив. К моему сожалению, Алисы либо не было дома, либо она находилась на первом этаже. Я сделал над собой усилие, отложив фотоаппарат на письменный стол и поборов соблазн загрузить фотографии на планшет, спустился в мастерскую воевать с шапкой гнома, которого собирался покрасить в четверг и выставить на лужайке перед домом.
На следующий день, вернувшись домой, я твердо решил не подыматься на второй этаж, а сразу направился доделывать гнома. Аккуратными касаниями пропитанной губки нанес слой грунтовки. В принципе для дерева это было необязательно, но моему изделию предстояло находиться под открытым небом, так что оно требовало дополнительной защиты. Не уделяя особого внимания мелочам, смелыми мазками я разрисовал гнома, как мне представлялось, в классические цвета садовых фигурок. Бледно-желтое лицо, слегка красноватый нос в виде сплющенной картофелины, зеленый кафтан и ярко-синие башмаки. Колпаку досталась голубая краска, после высыхания которой я подрисовал с десяток белых полос, чтобы придать ему эффект слома под собственным весом.
Пока гном высыхал, я разбирал завал в будущей бане, точнее ее предбаннике. Через неделю должны были привезти печь с каменкой и доски для внутренней обшивки. По моим расчетам, в середине апреля можно уже вовсю париться в собственной парилке с чашкой чая либо кружкой ледяного пива. К местному пиву я привык быстро и никакой ностальгии по старому «Ячменному» или «Жигулевскому» не испытывал. В небольшом помещении величиной со среднюю советскую кухню мусора оказалось куда больше, чем я ожидал. Десять мешков, набитых до отказа, выстроились вдоль забора неровным рядом в ожидании, когда их вывезут.
Освежившись разбавленным прохладной водой малиновым соком, я аккуратно перенес гнома на лужайку перед домом и установил под пушистым кустом гортензии. Со стороны, пусть и на мой скромный вкус, все выглядело весьма интересно. Еще мой дед делал точно такие же фигурки из дерева: животных, полненьких старичков, птиц и русалок. Мое мастерство пока сильно отставало, но я не собирался сдаваться. Усевшись на крыльцо, довольный собой и своим творением, я любовался гномом в вечернем саду с вытянутыми тенями, играющими
