из России, преподает в Калтехе, и еще он мой сосед, – вставила Алиса, которая за все это время не проронила ни слова. – А еще Адам строит настоящую русскую баню.
– Мой отец там тоже работает, он астрофизик, – вставил худой в пиджаке, представившийся Марком.
– А ты? Учишься, работаешь? – спросил я у худощавого.
– Ни то ни другое, у меня год до колледжа, отдыхаю, брат (после средней школы американские подростки, особенно те, чьи родители могут это позволить, берут год отдыха), – он немного оживился, и даже темные круги под глазами потеряли былую яркость и отчетливость.
– Уже покатался по миру? – зная привычки американцев с тугим кошельком заглянуть в старушку Европу, поинтересовался я.
– Да, мы с Ди и Алисой летали в Лондон, – ответил Марк.
– Понравилось?
– Да, футбол, мрачные улицы и долбаный дождь, – худощавый усмехнулся. – В апреле собираюсь в Сидней, на пару недель, отец посоветовал. Так что приглашаю.
Ди Джи вопросительно глянул на Алису, а я невольно прокручивал только что услышанное насчет совместной поездки в Лондон. Это была даже не ревность, а скорее тоскливое ощущение, когда проходишь лишь по краю чьей-то жизни, но искренне желаешь окунуться в нее поглубже. Однако сама по себе эта чужая жизнь настолько плотна, что выталкивает незваного гостя, как соленая вода Мертвого моря, и без титанических усилий находиться в толще событий, как и в толще соленой воды, невозможно.
– А что это за русская баня? – поинтересовалась фиолетовая.
Точнее, говорили они «Russian bath», что дословно означало «русская ванная», но смысл был вполне понятен. Да и если совсем уж откровенно, то я и не строил в полном смысле русскую баню. Дровяную печь в черте города мне поставить не позволят. Один пожар в районе – и вольнодумца растерзают в судах, как детскую игрушку. Это скорее сауна с каменкой и ложным полом, где можно не только потеть, но и мыться и даже париться с вениками и медом.
Собственно, так я и объяснил фиолетовой Ирэн, добавив, что это полезно для кожи и позволяет русским женщинам оставаться красивыми до весьма почтительного возраста. Вот только про веники я опустил, памятуя рассказ-монолог Задорнова.
– А еще он вырезает фигурки из дерева, – добавила Алиса, потягивая «Авалон». – Я показывала Ди Джи, но он не оценил. А мне нравится, особенно под тем цветочным кустом.
Ди пожал плечами, словно извиняясь, что не смог оценить шедевра.
– Я готова танцевать, – ставя стакан на стол, сообщила Алиса. – Идем? Хочу танцевать до утра, жуть как все надоело.
– Идем, – хором отозвались фиалки.
– Отлично, я только зайду в туалет, – сообщил Ди, вставая с кресла.
– А я загляну к звездным глазам, – проговорил я, глядя на распрямившегося великана.
Ди Джи был выше, чем мне показалось вначале. Никак не меньше
