все, что стоит на нем: мою косметику, расчески, плеер, солнцезащитные очки, металлические перстни, заколки, кожаные браслеты.
Но и на этом папочка не спешит останавливаться. Выдувая из ноздрей пар, как огнедышащий дракон, бросается к моему гардеробу. В коробку летят рваные джинсы, косуха, клетчатые рубашки, многочисленные черные кофточки и даже тяжелые ботинки в количестве трех пар.
– Вау, – тихо произношу я, выдавливая из себя смешок. – Какая экспрессия…
На самом деле, не так уж и смешно. Давненько я не видела его в таком состоянии.
– Больше никаких этих… – рычит, оглядывая и швыряя мои тряпки в коробку, – загробных штучек!
Его глаза краснеют настолько, что, того и гляди, лопнут.
– О’кей… о’кей… – театрально поднимаю руки, – ты бы так не кипятился, ладно? В твоем возрасте вредно. Может случиться инфаркт, и все такое. – Пожимаю плечами, любуясь тем, как раздуваются его ноздри. – Ну, ты ведь врач, должен и сам знать. Чего это я тебе рассказываю…
– Еще слово, и… – Папочка с глухим стуком обрушивает коробку на пол.
– И, кстати, они не загробные. – Складываю руки на животе. – Скорее поминочные. Но тебе не понять. Ты же никого не терял, правда?
– Всё. – Он подхватывает мои шмотки и тащит прочь из комнаты. – Я думал, это всё блажь. Думал, что пройдет, что ты перебесишься. Но, видно, с тобой нужно по-другому!
Шаркая ногами по полу, плетусь следом. Скорей бы ушел на смену. Мне очень необходимы сорок, а то и восемьдесят часов божественной тишины, во время которых меня никто не будет беспокоить.
– Больше никаких карманных денег! – Продолжает родитель.
– Напугал. – Бормочу я, хмыкнув.
– Никаких поблажек. – Он закрывает коробку, хватает скотч и опечатывает ее. – Будешь выглядеть так, как я тебе скажу. – Отпинывает коробку в коридор. – Делать будешь, как я велю. И только попробуй еще раз мне дерзнуть…
Лицо папочки так близко, что я едва не прикусываю язык. Вжимаюсь в стену и не знаю, чего еще можно от него ожидать. Наверное, не плохо, что он наконец-то вышел на эмоции. Я-то думала, внутри его брони давно все окаменело.
– О’кей, мистер. – Снова вскидываю руки и пытаюсь сделать безразличное лицо.
С непривычки выходит паршиво.
– Сейчас же ты смоешь со своего лица эту гадость, и мы поговорим!
– Еще чего, – усмехаюсь я.
По спине в это время бегут оголтелые мурашки.
– Захотела в закрытый интернат для девочек? – Прищуривается он. – Мне такой вариант предлагали. И не раз. – Вскидывает брови. – Для трудных подростков там особые условия. Весьма комфортные.
– Какие? – Вся моя решительность улетучивается. – Решетки на окнах? Так это замечательно. Зато будет с кем поговорить. Надзирателям явно будет больше дела до меня, чем тебе!
– Ты сейчас умоешься. – Говорит он тихо. В его взгляде застывает лед. – И мы поговорим. Выполняй,
