в живых. Бабушка потребовала, чтобы меня назвали в честь её матери. Так меня нарекли Женей – Евгенией.
После Октябрьской революции на Украине воцарился хаос. Враждующие банды независимо от идеологии, которой они придерживались и о которой у самих у них было смутное понятие, дрались за власть между собой, сопровождая свои разборки жесточайшими погромами. С 1918 года по 1921-й погибло сто тысяч евреев.
Однажды банда Петлюры явилась в ателье моего дедушки. Они велели всем отдать золото, серебро, которое при них находилось, а также все деньги. Они пригрозили, что, если найдут у кого-то что-то припрятанное, расстреляют всех.
Работники ателье послушно вывернули карманы и выложили всё, что в них было, на стол. Отдали кольца, часы, запонки, золотые монеты. Дедушка тоже отдал золотые карманные часы, запонки и перстень. Золотые монеты, которые лежали у него в кармане пиджака, он не вынул. Все его родственники знали про эти деньги и про себя читали молитву за упокой собственной души. Но петлюровцы забрали то, что им положили на стол, и ушли. Братья тоже развернулись и ушли. Некоторые не разговаривали с дедом до конца дней своих за то, что он рискнул их жизнью из-за каких-то денег.
Первая мировая, революция, гражданская война, погромы не касались моей бабушки. Клара всего этого не замечала. История проскальзывала мимо, не задевая её.
Она дружила с такими же девушками из богатых домов, находилась с ними в постоянном соревновании: у кого красивее платье, шубка, муфточка, что требовало большого внимания к моде в то время, когда доставать заграничные журналы становилось сложнее.
Если кто-то превосходил её в фасоне платья или в боа из страусиных перьев, то превращался во врага на всю жизнь. Соперниц у неё было немного…
Одна беда преследовала чету Левинштейнов – бабушка не беременела. Находились «добрые люди», которые советовали дедушке развестись и найти себе другою жену. Выполнить завет Бога «плодись и размножайся» – обязанность каждого еврея. Мой дед им ничего не отвечал и не вступал в споры. Эти нелепые разговоры казались ему дикостью. Он не мог представить себе жизни без бабушки.
Левинштейны взяли на воспитание дочь младшего брата дедушки Миши – Полину. Мать её умерла, когда девочке ещё не было года. Со временем брат, Мотл, женился вторично. Девочка никому особо не нужна была. Дедушка с бабушкой её забрали. Полина была застенчивой и тихой, как мышка. Она могла возиться целый день где-то в углу с куклой, не произнося ни слова. Бабушка одевала её, причесывала, цепляла бантики. Она играла с ней, почти как Полина со своей куклой, но они не стали по-настоящему родными. Это произошло гораздо позже, когда Полина научилась отвечать бабушке, упрекать за ранний брак, за жениха, которого ей сосватали, за искалеченную жизнь. Бабушка огрызалась. Вулканы бушевали. Но каким-то образом эти ссоры сблизили их. Они превратились в настоящих мать и дочь.
Дедушка был воспитан чужими людьми, бабушке заменила
