Мы же для нее обслуга.
– Она вроде не похожа на избалованную «мажорку»…
– Не избалованная. Но… она не совсем обычная девочка.
– Особенный ребенок? Так аутистов и даунов называют…
– Не даун точно. Про таких говорят «себе на уме».
Анита издала легкий вздох:
– Наверное, ей кажется, что никто не в состоянии понять ее боль? Что она одна такая на свете? Или, по крайней мере, в этой гостинице. Вот вы же не теряли никого из близких?
У него внезапно задергался подбородок, и у Аниты остановилось сердце: «Опять по больному?! Да что со мной сегодня?»
Прикусив губу, Максим переждал прилив отчаяния. Потом выдавил:
– Мой щенок. Умер.
И столько в этих словах прозвучало неподдельного отчаяния, что Анита безотчетно шагнула к нему и протянула руки. Громко всхлипнув, Максим уткнулся ей в плечо, позволив обнять себя, погладить по спине.
– Поплачь, – шепнула она. – Я никому не расскажу.
Потом он сам озадаченно спрашивал себя: почему послушался? Разреветься на плече у незнакомки – еще та мелодрама! Он этот жанр недолюбливал, считал даже большей фантастикой, чем какие-нибудь «Звездные войны». Там хотя бы все честно, никто не пытается выдать эту историю за основанную на реальных событиях. А явно придуманные истории любви подсовывают зрителям как слепки с действительности: «Смотрите, и с вами может случиться такое! Однажды и в вашу жизнь войдет грандиозное чувство!» Но разве может сердце болеть из-за потери другого человека так же, как из-за смерти щенка? Его одного Максим и любил… Даже сравнить не с чем.
Мать недавно упрекнула его в эмоциональной глухоте. Припомнила одноклассниц, страдавших из-за него. Удивила. Ему и в голову не приходило, что он чем-то отличается от других. Неужели на самом деле бывают люди, страдающие из-за любви? Вчерашнее расставание с Машей оставило лишь легкое ощущение досады, когда она прислала сообщение: «Я умру без тебя…» Такой дешевый фарс! Никто же не умирает из-за потери другого человека. Может, ребенка?…
Тролль и был его ребенком. Его первенцем.
– Это невыносимо – хоронить малышей…
Максим всхлипнул и затих. Как она догадалась, о чем он думал? Почему-то именно это поразило его: «Она – понимает?!» До этой минуты он был уверен, что может все рассказать только Даше. Затем и разыскивал по всей гостинице… Но Даша была человеком пожившим, в матери ему годилась. А вот желания поехать к своей настоящей матери у Макса не родилось: разве она была способна вот так прижать его голову и поглаживать по спине, как маленького?
Плечо Аниты уже пропахло его слезами… Он уловил это и растерялся: смешение их запахов внезапно обрело физическую власть над ним, прошило желанием. Отпрянув, Максим попятился, опустив голову, ладонями растер слезы по лицу.
– Я опять сказала что-то не то?
– Как раз то, – выдавил он. – Откуда ты знаешь?
Ее худенькие с выпирающими косточками девчачьи плечики беспомощно дернулись:
