ездила машина. Но в пригород к родителям он предпочитал добираться в своем роскошном Бентли. «Забавно, – думал он, плавно поворачивая руль. – Когда приходилось ездить сюда из колледжа, казалось, это чертовски далеко, а теперь дорога словно укоротилась, хотя предки живут все там же».
На самом деле дорога казалась короткой потому, что он любил водить. Движение машины, ее едва уловимое урчание, ощущение, что одним легким поворотом руля можно изменить движение этой громадины, наполняло его каким-то особым чувством. Чувством собственного превосходства, могущества, и, главное – независимости. К большому сожалению Бэйби, автомобильных дорог осталось крайне мало – метро было и практичнее, и дешевле. Но даже суперудобные вагоны не могли избавить Бэбилона от ощущения, что он находится в муравейнике, из которого нужно немедленно выбраться. Па Эл всегда находил эту нелюбовь сына к коллективизму странной и нездоровой – сам он любил шумные компании, общение с кучей людей одновременно, и ездить предпочитал тем транспортом, что мог вместить за раз как можно больше его друзей. Зато па Ксандр понимал сына, разделял его любовь к машинам, точнее, именно он эту любовь и привил.
Роскошный черный Кадиллак с мягкими кофейно-коричневыми сидениями из лучшего кожзаменителя – в этой машине Бэйби подолгу просиживал в детстве. Забирался в гараж, садился на водительское сидение и представлял, как едет куда-то очень-очень далеко, свободный, как ветер. Иногда он представлял, что отправился в путешествие с Мэтом, иногда «уезжал» один, а иногда ему представлялось, что рядом с ним сидит его двойник – второй Бэбилон Макгиллис, который понимает его без слов, разделяет все его мысли и идеи. Конечно, Мэт был отличным другом, но далеко не во всем они сходились, были моменты, когда Мэт просто не понимал Бэйби. Воображаемый двойник – другое дело. Он не просто все понимал, он мог развить мысль дальше, подхватить идею и сделать ее лучше. Но это происходило только в мечтах, в реальности друга-двойника ему никогда не удавалось встретить. По сути, кроме Мэта, другом он мог назвать только Джона Хелльса, но тому хватало своих заморочек. Главным достоинством Джона было умение принимать, не понимая. Если нечто его интересовало, он вникал в суть, если нет – он говорил: окей, парень, я вижу, что для тебя это важно, я не знаю, почему ты думаешь так, но если ты уверен в своих идеях, значит ты прав.
Собственно, этим Джон и был ценен – он мог поддержать даже тогда, когда сам был уверен, что решение принято неправильное – он за всеми признавал право на ошибку (кроме своих лаборантов – их ошибки могли сократить вселенную на планету Земля, а то и на галактику Млечный Путь). Подобная терпимость была по-своему характерна и для отца Бэйби – Ксандра. Он никогда не давил, не требовал, но, в отличие от Хелльса, всегда старался понять – что лежит в основе выбранного человеком образа действий, и, если не понимал – честно в этом признавался, как, впрочем, и в том, что не может поддерживать то, чего не понимает.
Так,
