притворно вздохнул Ксандр, вслед за сыном заходя в дом.
– Папочки, не ссорьтесь! – наставительно произнес Бэбилон, следуя за Элом на кухню. – Я только на день приехал, так, может, попытаетесь хоть этот день провести мирно?
– Я бы с удовольствием, – гордо ответил, Эл, встав посреди кухни рядом с большим деревянным столом и скрестив руки на груди, – но, ты же знаешь, твой па Ксандр – совершенно невозможный человек!
– Ну, – задумчиво протянул Ксандр, доставая из духовки универсальной печи отбивные и раскладывая их по тарелкам, – ты можешь развестись со мной в любой момент, разве нет?
– Еще чего! Так просто ты от меня не отделаешься, сорок лет портил мне жизнь, и вдруг вздумал отлынивать? Нет уж, порть дальше!
– Сделаю все, что в моих силах, – кивнул Ксандр, едва заметно улыбаясь и расставляя на столе тарелки. Эл хмыкнул, сел за стол и с видом «так-и-быть-сделаю-тебе-одолжение-съем-это» принялся за отбивные. Ксандр и Бэйби последовали его примеру. На несколько минут в кухне воцарилась тишина, прерываемая лишь стуком фамильного серебра.
Набор столовых приборов, подаренный семье несколько веков назад одним из европейских монархов и украшенный его гербом, традиционно передавался старшему сыну в клане Макгиллис. Это была одна из немногих деталей, что выдавала наличие у Макгиллисов огромного банковского счета. Элвис, получивший большое наследство, не слишком любил вспоминать о своем благородном происхождении. Даже тот факт, что дорогой подарок не хранился с почтенным трепетом как историческая реликвия, а использовался каждый день, был своеобразным выражением протеста против семейных традиций. Для Ксандра история с наследством Элвиса всегда была болезненной темой. Он никому и никогда не показывал этого, но одно воспоминание о событиях тех лет заставляло его внутренне сжиматься от страха и неуверенности.
Род Элвиса отличался весьма консервативными взглядами, поэтому Элвис, в отличие от большинства своих ровесников, имел прабабку. У прабабки не было дочерей, все ее потомство составлял единственный сын, которому было отказано в наследстве по причине его, с точки зрения старой леди, неправильной ориентации. Он всего лишь получал ежемесячное содержание, как, впрочем, и его сын – отец Элвиса. Почему-то возлагая на Элвиса особые надежды, упомянутая дама решила завещать состояние ему, однако, когда последняя воля последней миссис Макгиллис была оглашена, собравшихся ожидал неприятный сюрприз – она завещала все свои немалые средства Элвису с условием, что тот вступит в брак с женщиной! Роман Элвиса с Александром к тому времени планомерно двигался к свадьбе, и подобное требование свалилось на них как снег на голову. Разумеется, они опротестовали формулировку завещания, и суд, к их счастью, согласился с тем, что требование старой леди аморально и потому невыполнимо, что подобные условия являются ярким свидетельством невменяемости завещателя и не должны приниматься во внимание. Суд переформулировал условия
