зашел в лифт и нажал кнопку двадцатого этажа. Вообще-то выход к «метро» был и на пятидесятом, что, несомненно, ближе к его семьдесят восьмому, но с пятидесятого до его корпорации шел только один маршрут, который добирался через пол-Лондона. Гораздо разумнее было спуститься до двадцатого, сесть на поезд, шедший через исторический центр (то есть, как настоящее метро – под землей), и за десять минут добраться до нужной станции. Кроме того, лишнее время в лифте позволяло пригладить волосы и несколько секунд провести, прислонившись к стене и закрыв глаза – Бэбилон был классической «совой».
В метро царила духота, отчего спать захотелось еще больше. Бэбилон проклял все на свете, особенно мировой энергетический кризис и постоянно ломающиеся в честь этого кондиционеры. Спать хотелось неимоверно – не помогало даже то, что Бэйби сменил в своем персональнике любимые мелодии Вивальди на последний альбом «Drums’ lovers». Чтобы не заснуть окончательно, Бэбилон принялся глазеть по сторонам.
У дверей стояла весьма колоритная парочка. Первым был эдакий супербизнесмен – бритый налысо парень лет сорока, худощавый, подтянутый, в идеально сидящем классическом черном костюме и сияющей белой рубашке, с безумно дорогим, судя по отливу ткани, красным галстуком. Вторым был мальчишка лет двадцати, нарочито лохматый и небрежно одетый: широченная футболка навыпуск, широченные же штаны, ботинки на немыслимо толстой платформе и куртка с меховым капюшонном – сейчас, в середине мая. На голове у пацана красовались огромные наушники, и он ритмично раскачивался в такт музыке. Бизнесмен что-то напряженно доказывал в микрофон гарнитуры, а руками при этом перечислял парню особенности приготовления курицы в фольге. Мальчишка смотрел на своего партнера с легким пренебрежением.
Бэйби стало интересно, что говорит в микрофон этот яппи, ведь то, что он объяснял языком жестов, было и так понятно. Он снял наушники.
– Продавай! Меня не интересуют их идиотские прогнозы – сливай чертовы акции, я сказал! – кричал в свою гарнитуру бизнесмен (судя по услышанному – брокер). Руки его одновременно выводили: «Кардамон! Кардамон, а не корица!!! Понял меня?! Еще раз ошибешься, мой отец истерику устроит!» – Нет, я сказал – продавай!!! Я уверен, они упадут в цене, курс сейчас на пике! – «И не передержи, я тебя умоляю, как в прошлый раз!».
Юноша отвечал на это взглядом, полным равнодушной снисходительности. Музыка в наушниках молодого человека разносилась на весь вагон, но никто, разумеется, этого не слышал, кроме снявшего свои наушники Бэбилона.
«И как человечество жило раньше, когда не было возможности слушать музыку вне дома?» – думал он. Сама мысль о том, что слушать или не слушать музыку зависело не только и не столько от желания, сколько от возможности, поражала Бэйби до крайности. Он не мог себе представить, чем занимали себя люди в долгие часы
