вырисовывался, обозначая границу с Иберленом, горный хребет. Девушка перелистывала страницы своей электронной записной книги – сожалея, что ей не оставили доступ к сети. Та сейчас, должно быть, наполнена обсуждениями и слухами.
Эйслин слушала, поставив на кольцевое воспроизведение, любимую музыку – в основном Шуберта и Грига. Став после Великой Тьмы хранителями традиций и культуры сгинувшего мира, сиды переняли очень многое у людей. Эйслин любила романтизм – как в музыке, так и в литературе. Впрочем, сейчас даже всегда вдохновлявшие ее композиции совершенно не могли помочь.
Молодая эльфийка нервничала. Тревожилась. Не знала, чем занять время. Пробовала играть в шахматы сама с собой, бросила, дважды себе проиграв. Ее тревожила судьба командира – а еще больше тревожило, чем обернется авантюра, в которую король позволил себя втянуть, решив принять участие в разворачивающейся в землях людей гражданской войне.
«Мы находимся в своем доме, вот только долго ли этому дому осталось стоять? Не разрушим ли мы его сами, уверенные, как и прежде, что совершаем нечто необходимое и правильное? Не отравлены ли в очередной раз ядом наши мечты о всеобщем благе? Мы уже наделали немало зла в прошлом».
– Келих сказал, страсть как желает видеть наши персоны. Так что пошли. Брат ждать не любит.
Эйслин вздрогнула. Обернулась, отворачиваясь от обзорного окна. Брелах стоял на пороге. Черные волосы заплетены в хвост, черный мундир не имеет знаков различий, на перевязи – его любимая шпага. Запястья свободны от силовых браслетов, полагавшихся арестанту.
– Да тебе никак вернули оружие? – спросила девушка с удивлением.
– Вернули, – Брелах дернул плечом. – Лучше б не возвращали. Так бы я тешил себя, что меня хоть немного боятся.
– Мой капитан, – Эйслин сделала насмешливый реверанс, – соболезную. Тяжелый удар по твоей гордости. Может расскажешь мне, почему не сидишь в темнице, хотя по всем заслугам обязан?
– Нечего рассказывать – я сам не знаю, – признался капитан. – Я думал, после драки с Дэленом от суда не отвертеться – да вот нет. Брат приперся под утро, казался участливым, послал спать, сказал, что поговорит под вечер. Даже солдат не приставил, чего про тебя не скажешь. Сейчас он мне написал, сказал, желает видеть, и распорядился, тебя чтобы с собою взял.
– Чудесато, – пробормотала Эйслин. – Ладно, пошли, раз уж так.
Охрана, дежурившая у выхода из комнат молодой Дановар, пропустила их без всяких прекословий – они даже отдали Брелаху честь. Старший сын покойного государя, капитан Стражей держался вдали от политики, не став в свое время претендовать на трон, хотя мог бы. Солдаты его уважали, а придворные побаивались. Все понимали, что желай старший Скегран получить власть, он легко мог бы привести королевство к расколу и новой войне, подобной той,
