чтобы бурить скважины в поисках чистой воды. Бурильщики поселились в вагончике на краю деревни. Воду для питья они брали из колодца, а за продуктами приходили в магазин.
Старший группы, молодой техник Жора, зашёл в магазин и разговорился с Марькой.
– Не скучно тебе жить здесь, в деревне? – спросил он её.
– Скучно, – призналась она, – но я привыкла.
– А со мной в город ты поехала бы? Поженимся и будем жить как все добрые люди.
– А почему бы и не поехать? – ответила она. – Если всё всерьёз и по-хорошему, то поеду.
Сговор состоялся. Но деревенские жители, узнав об этом, встревожились.
– Это что же получается? – забеспокоились они. – Увезёт он нашу Марьку к себе в город, а в магазине-то кто будет работать? Не так-то легко найти нового продавца. Мало кто на это согласится. Заглохнет наш магазинчик!
Нужно было что-то делать. Деревенские парни начали подзуживать Жору:
– А известно ли тебе, мил человек, что наша Марька – тысячница?
– Это как? – заинтересовался Жора. – Она что, надоила тысячу литров молока? Или намолотила тысячу пудов зерна?
– Да нет, – объяснили ему. – Тут дело совсем другое!
– Вот оно что, – заметно огорчился Жора. – Действительно, мама у неё шельма. Да ведь не с мамой мне жить, а с дочерью. А она ни в чём не виновата.
– Конечно, не виновата, – не унимались острословы. Особенно усердствовали друзья Кости Овчарова, не забывшие нанесённую ему обиду.
– А ты заметил, что правый глаз у неё косит? Она же им ничего не видит. И на одно ухо она глухая. И операцию она ещё в детстве перенесла такую, деликатного свойства. Ей детей рожать нельзя. Из-за этого её и замуж никто не взял!
Скрутовские сплетники сделали своё чёрное дело. Ходить в магазин геолог Жора перестал.
Авдеиху с годами всё сильнее мучили угрызения совести.
«Что я наделала! – горько каялась она. – Польстилась на чужие деньги, заработала себе дурную славу и испортила дочери жизнь. У её ровесниц дети уже пошли в школу, а она засиделась в девках!»
Марьке она сказала:
– Я вот что придумала. Давай купим себе дом в городе. Денег у нас теперь достаточно. А свой продадим».
– Давай, мама, – охотно согласилась Марька.
Всё у них так и получилось. Они переехали в город. На новом месте Марька устроилась на работу по своей специальности. И если в деревне она старалась работать честно, то здесь научилась ловчить. Пупки с остатками шпагата с колбасных батонов она не срезала, а пожелтевший наружный слой с брикетов масла не удаляла, а умело перемешивала его с основной массой и пускала в продажу. Покупатели, не избалованные изобилием продуктов, непорядок видели, но помалкивали.
Авдеиха стала часто болеть и осенью слегла окончательно.
Перед смертью она винилась перед дочерью:
– Виновата
