экспроприировали частную собственность ради создания государственной, то во втором – экспроприировали государственную ради создания частной. Но с двумя существенными отличиями. Во-первых, большевики отнимали у богатых, чтобы поделить между бедными, тогда как нынешняя российская власть отнимает у бедных, чтобы поделить между богатыми. Во-вторых, большевики, отнимая у богатых, в первую очередь стремились использовать экспроприированные средства на развитие производства, предоставить рабочие места неимущим и делить уже продукт промышленного производства и его денежный эквивалент. Целью большевиков было производство. Цель реформаторов – раздел («распил»). В этом отношении можно сказать, что большевики были гораздо бóльшими экономическими либералами, чем те, кто называет себя таковыми сегодня.
23 года руководства российской экономикой убедительно показали, что категория «производство» – чуждая для них. Справедливо подмечено, что операцию «продать товар, получить деньги и купить более дорогой товар» они еще понимают, а вот операцию «вложить деньги, произвести товар большей стоимости, чем вложено, и продать его за бóльшие деньги» – нет. Они не умеют того, что умел любой капиталист XVIII в. – «организовывать производство прибавочной стоимости» [24, c. 19].
Отмеченное Е. Ясиным качество реформаторов «никого не слушать» крепло по мере их карьерного роста. Они только что стали кандидатами наук, а Е. Гайдар – доктором экономических наук (1991), и постдиссертационный синдром – возгонка самомнения – только усиливался. Апломб доминировал как в поведении, так и в высказываниях «младореформаторов». Вот оценка В. Машица, председателя Госкомитета РФ по экономическому сотрудничеству с государствами – участниками СНГ в правительстве Е. Гайдара, приведенная в журнале «Forbes»: «Я думаю, что Гайдар себя позиционировал в интервале от Кейнса до Эрхарда»24. А. Солженицын уловил исторический типаж: «Никогда не поставлю Гайдара рядом с Лениным, слишком не тот рост. Но в одном качестве они очень сходны. В том, как фанатик, влекомый только своей идеей, не ведающий государственной ответственности, уверенно берется за скальпель и многократно кромсает тело России» [21, с. 20].
Анализируя книгу Е. Гайдара «Государство и эволюция», в которой автор оправдывает свою концепцию приватизации, Ф. Бурлацкий отмечает гипертрофированное самомнение автора и почти полное отсутствие рефлексии. «Не может не позабавить само название книжки Гайдара. Это очевидная заявка на продолжение и опровержение известной работы Ленина “Государство и революция”, претензия автора на историческую роль, которая может быть сравнима с ролью основателя советского государства. Тот повернул Россию в сторону коммунизма, этот рассчитывает повернуть ее обратно… Манера и стиль тоже позаимствованы у Ленина – та же безаппеляционность, то же нежелание обременять себя аргументами и фактами, та же спешка. Совершенно удивительно, но практически нет цифр, нет экономического анализа. Работа, которая
