это со временем могло мне пригодится. Ну, я пошел дурачиться в глубокой чаще, забрёл в несусветную глушь где-то в глубине острова. У меня было ружьё, но я не стрелял из него, оно было у меня скорее для защиты. Я подумал, что лучше подстрелить добычу поближе к жилишу. Примерно в это же время я чуть не наступил на змею очень приличного размера, и она ускользнула на цветущем лугу, а я погнался за ней, чтобы подстрелить. Я сгруппировался, и внезапно оказался прямо у своего, уже догорающего костра.
Мое сердце трепыхнулось в груди. Я не стал медлить и, взяв на изготовку ружьё и тихо спустив курок, двинулся дальше, потом стал красться на цыпочках так быстро, как только мог. Время от времени я останавливался на секунду среди толстых стволов и прислушивался, но мое дыхание было таким тяжелым и бурным, что я почти ничего не слышал. потом я возобновлял движение и пройдя какое-то расстояние, замирал и снова прислушивался. И так всё время. Если я видел пень, я принимал его за человека, если я наступал на палку, и она хрустела под ногами, я испытывал такое ощущение, как будто, кто-то перерезал одно из моих дыханий пополам, и осталась только половинка, да и та короткая.
Когда я добрался до лагеря, я не чувствовал себя очень уж нахальным и уверенным в себе, у страха, как говорится, глаза велики, но я говорил, сейчас не время дурака валять! Поэтому я снова забрал весь мой скарб в каноэ, чтобы убрать их с глаз долой, а потом я погасил огонь и разбросал пепел вокруг, чтобы всё выглядело как старинный лагерь прошлого года, а затем полез на дерево.
Я думаю, что я просидел на дереве часа два. Я ничего не видел, я ничего не слышал – но сколько ужасающих видений прошло предо мной! Ну, я конечно не мог оставаться там навсегда; так что, в конце концов я спустился, но при этом я все время держался в густых зарослях и был настороже. Все, что я мог съесть, это были лесные ягоды и то, что осталось от прошлого завтрака.
К тому времени кругом была глухая ночь, я был довольно голоден. Поэтому, когда было хорошо и темно, в предрассветной тьме я перебрался на Иллинойский берег – это около четверти мили отсюда. Я пошёл в лес и приготовил ужин, и я решил, что останусь там всю ночь, когда у слышал далёкое кланц-кланц, кланц-кланц и подумал: это лошади, и скоро здесь будут люди. Я как можно быстрее опять скинул все на каноэ, а затем пробрался сквозь лес, чтобы узнать, кто тут лазит по ночам. Я был ещё в пути, когда услышал, как какой-то тип говорит:
– Места лучшего, чем здесь, всё равно не найти! Лошади совсем выбились из сил. Поищем стоянку здесь! Может, что-нибудь и найдём!
Я не дождался, но толкнул лодку и легко скользнул от берега. Я переправился на старое место и решил провести ночь в каноэ.
Я почти не спал. Не мог, так или иначе, в голову всякая ерунда лезла. И каждый раз, когда я просыпался, я думал, что кто-то душит меня за шею. Так что ничего хуже этого сна трудно себе представить! Потихоньку я стал говорить
