а то вдруг неожиданно налетит порыв ветра, и деревья гнутся и листья на ветках выворачиваются своей внутренней стороной; и наконец после этого следовал самый свирепый порыв и ветви как скрюченный руки выбрасываются вверх в диких и резких движениях, а затем, когда всё угомонилось в самой синей и самой черной тьме – вспышка! Она была такой же яркой, как и озарение, и ярко на сотни ярдов или даже дальше вокруг осветились верхушки деревьев, бешено раскачиываемые бурей, И через секунду снова адская тьма, и ужасный гром, прокатывающийся по небу, а затем снова грохот, урчание разозлённый небес, всё ниже, всё тише, клокотание, уходящее в сторону, как будто кто-то катит пустые бочки вниз по лестнице – какая это длинная лестница, и бочки хорошо прыгают по ней, не правда ли?
– Джим, как тут здорово! – говорю я, – Нигде мне не было хорошо, как здесь! Передай-ка мне еще один кусок рыбы и кукурузный хлеб!
– Ну, что бы ты делал, если бы у Джима не было, парень? Ты могли бы остаться в лесу без обеда, и, конечно же, утонул бы, или вымок до костей, мой дорогой! Цыплята знают, когда будет дождь, и птицы тоже.
Река продолжала подниматься и подниматься десять или двенадцать дней, пока, наконец, не вышла из берегов. была на На острове в низинах вода стояла глубиной три или четыре фута и на стороне Иллинойса тоже. С этой стороны река разлилась на много миль, но на стороне Миссури сохранилось старое русло – шириной в полмили – потому что берег Миссури был просто стеной
высоких скал.
В дневное время мы колесили по всему острову на каноэ. Когда солнце жарило вовсю снаружи, в лесах всегда была глубокая и прохладная тень. Мы пробирались и карабкались среди деревьев, и иногда лозы дикого винограда висели так густо, что нам приходилось выбираться и идти другим путем. Ну, на каждом старом сломанном бревне мы видели кроликов и змей и всякую другую живность, и через день или два половодья, без еды они стали почти ручными, и их можно было брать руками, за исключением, конечно, змей и черепах, которые могли соскользнуть в воду. Хребет, на котором была наша пещера, просто кишел ими. Если бы мы захотели, мы могли бы завести массу домашних животных.
Однажды ночью мы поймали небольшую часть деревянного плота, состоящего из очень красивых сосновых досок. Он был двенадцати футов в ширину и около пятнадцати или шестнадцати футов в длину, а верх того возвышался над водой шесть или семь дюймов и сверху был твердый ровный пол. Иногда мы уже видели, как в дневное время бревна идут по реке мимо нас, но мы пропускали их мимо, при дневном свете мы прятались в пещере. Еще ночью, когда мы поднялись на вершину острова, как раз перед дневным светом, мы увидели ещё один плот, идущий с западной стороны. Это был целый дом. Он была двухэтажный и сильно наклонён. Мы подплыли к нему и залезли на верхний этаж. Но было слишком темно, поэтому мы сели в каноэ, привязали его, чтобы дождаться дня. Как только стало светло. Мы снова подплыли
