удовлетворение может прийти только в одном случае: если ты выполнил свою задачу.
За всех остальных не отвечаю. Миллионы вообще живут как трава. И даже не представляют, какова их миссия. Может, она уже в том, чтобы просто сформулировать хоть какой-то ответ на этот вопрос. И такие люди все мечутся, ищут.
Я вот с 15 лет начал сочинять стихи и уже понимал, что должен писать – рассказы и что-то большее. Только не знал, как это делать. Потому что родился в деревне – семья наша была совсем нищая. И родители даже не представляли, какой мир может быть где-то там, дальше.
Отец все время мне говорил: «Вот Васька – бери пример. Он уже у нас в ремонтном цехе работает на токарном станке!» Для него это считалось образцом, и дальше его мировоззрение не простиралось: человек достиг высшей планки – всем нужен. Точит запчасти. С мужиками сидит после работы, выпивает. Все его уважают.
Сам отец то кузнецом работал, то шофером – был мастеровитый. А я «безрукий», ничего не умею: ни железо ковать, ни машины собирать, ни лошадь запрягать. Миссия у меня другая. И поэтому, конечно, самое важное в жизни – сделать, что ты должен.
Возвращаясь к разговору с сыном: он оценивает жизнь и советский строй со своей точки зрения. У всех была возможность получить образование. Крыша над головой. Равное положение – никто никому не завидовал. Была какая-то понятность в жизни, стабильность. За тобой гигантская страна, ведущая сила, которая тебя направляет. Есть твердая идеология. А если будешь вести себя хорошо, трудиться на благо Родины, то лет через 20 квартира у тебя появится и на кусок хлеба заработаешь, а в конце, может, и «Москвич» купишь. А то и «Жигули». Это очень успокаивало. И именно это мы сейчас потеряли. Потому что теперь никто ни от чего не застрахован: ни богатый, ни бедный, ни чиновник, ни бомж. Все настолько зыбко, что очень трудно сказать что-то о будущем – от курса рубля до собственной судьбы.
Поэтому для моего сына та, прежняя жизнь – эталон. И для миллионов сегодняшних молодых людей тоже. И для тех, кто скучает по прошлому. А для таких, как я, это была петля на шее.
Я понимал, что никогда не смогу написать романы, как считаю нужным, и выпустить их. Или, скажем, издать те же «Каноны». Даже прочитать соответствующую литературу – какие-то философские вещи, эзотерические.
Для меня Советский Союз был клеткой, в которой я не мог себя реализовать. Мне надо было уезжать на Запад и мучиться там 20 лет, врастая в чужую жизнь, потому что я русский человек. Либо писать в стол, что для автора вообще смерти подобно. Или, как многие делали, просто спиться и тихо умереть от этой невостребованности, ненужности, невозможности совершить то, что должен. Поэтому, конечно, наша дискуссия шла в разных плоскостях.
Статья «Бедность» появилась в тот период, когда открылось окно возможностей. И я уже мог писать то, что думаю. Анализировать ситуацию, которая у нас была, и выпустить этот анализ в газете. Наверное, по тому времени получилась очень неплохая публикация. Мне
