Александра II. Обе эти смерти – по сути внезапно отмененные – бомбой или остановкой сердца – прорывы к русской свободе. Это такие наши либеральные легенды: если бы Александра II не убили, если бы Андрей Дмитриевич не ушел…
В мировой истории есть люди, которые играют великие роли: политические, экономические, культурные, эстетические. И совсем немного – тех, кто играет роли религиозные. На похоронах Сахарова академик Д.С. Лихачев сказал: он был пророком в самом глубоком смысле этого слова. То есть последовательный атеист Сахаров сыграл в жизни нашего народа, а может быть, и всего человечества, роль религиозного пророка. Это, безусловно, так. После коммунизма и нацизма этот человек выступил с новой социально-либеральной утопией, которая, конечно, никогда не может быть реализована. Но она подвигла и подвигает ныне людей к преодолению зла, совершенствованию, умиротворению. Казалось бы, Сахаров всегда был тих, ровен, спокоен, лишен всяческого пафоса (что мало характерно для нервической русской культуры). Но каждое его слово, каждый его жест с более чем стопроцентной доказательностью свидетельствовали: вот вождь нашего народа, вот вождь человечества. Андрей Дмитриевич сделал еще одно важное дело – отдал истории должок русского либерализма, который в конце 1916 и в течение 1917 г. как-будто спьяну проиграл в картишки все наработанное (и его тогдашними лидерами, и их предками). Сахаров – это реабилитация, реванш и новое восхождение исторического русского либерализма. Сахаров – русский ответ вселенской неудаче Милюкова и Маклакова.
В самом конце 1979 г., видимо, в качестве новогоднего подарка советскому народу тройка наследников Брежнева – Андропов, Громыко и Устинов – ввела войска в Афганистан. Как всегда, мотивация была безупречная: если сегодня не мы, то завтра – американцы (см.: Прага-68, Крым-14). И столь же безупречны были выводы, которые сделала История: Прага-68 – окончательный крах коммунистической утопии. После нее даже такие международные джигиты, как Энрико Берлингуэр, стали склоняться к какому-то там ревизионизму. В переводе на русский – к пересмотру базовых принципов и ценностей. А Афганистан-79 – безупречная точка отсчета последних лет советского коммунизма. Чекист, мидовец и оборонщик не поняли, что им не простят этой авантюры. А ведь это были самые способные и – что по тем временам особенно важно – самые дееспособные члены ПБ. Оказалось, что они – не более чем члены ПБ. Не государственные деятели, не патриоты своей страны.
Кстати, именно этим троим мы во многом обязаны девальвацией русского оружия (того значения, которое ему придала Великая Отечественная война) – его толкнули на неправое дело. Ведь о генерале Варенникове или о генерале Громове (ничего личного) никогда не может быть написано стихотворения, подобного «На смерть Жукова» Бродского, притом что и Варенников, и Громов – храбрые, способные воины. В скрытом смысле (т.е. публично этого не было) афганская кампания сыграла в нашей истории роль, сходную с вьетнамской в американской истории. Она потребовала
