квартире кто-нибудь из роднис крымского побережья, отданного взаглот
братьям из незалежной.
Ящерица не ждет
возле шурфов с боспорским
мраморным крошевом,
с запахом роз приморских,
тьмой приумноженным…
Предали мы Тавриду-мать, на прощание,
будто белогвардейцы, дав обещание,
слушать ночами ровный
шелест волны вдали
в гальке единокровной
с слезной сольцой земли.
Где чайки, идя с виража
в пике, прожорливы,
за радужной пленкой лежат
– мечта государей – проливы.
Но возле полуденных стран
нас, словно куницу в капкане,
с опорой на флот англичан
смогли запереть басурмане.
Эгейская пресная соль
под небом закатным.
Еще, дорогая, дозволь
побаловать нёбо мускатным.
На линии береговой
напротив владений султана,
быть может, мы тоже с тобой
частицы имперского плана.
Но, Господи, где тот генштаб,
его не свернувший доныне,
чтоб мысленно мог я хотя б
прижаться губами к святыне!
Дай жаждущей рыбиной быть,
чье брюхо жемчужине радо,
и тысячелетие плыть
и плыть до ворот Цареграда.
«Где волны кроткие Тавриду омывают».
Конечно, русский Крым с прибоем под скалою,
С простором голубым и маленькой горою,
Лежащей, как медведь, под берегом крутым.
Конечно, русский Крым, со строчкой стиховою,
И парус на волне, и пароходный дым.
Конечно, русский Крым. Михайлов и Просухин,
Кого из них убьют в смертельной заварухе?
Но прежде, чем упасть, – вся жизнь пройдет пред ним.
Любовь его и долг невыплаченный, – глухи
И немы, кто убит. Конечно, русский Крым.
И в ялтинском саду скучающая дама
С собачкой. Подойти? Нехорошо так прямо.
Собачку поманить, а дальше поглядим…
Случайная скамья, морская панорама,
Истошный крик цикад. Конечно, русский Крым.
Конечно, Мандельштам, полынь и асфодели.
И мы с тобой не раз бывали в Коктебеле,
И помним Карадаг, как нами он любим
На зное золотом. Неужто охладели
Мы, выбились из сил? Конечно, русский Крым.
Мне русские милы из давней прозы
и в пушкинских стихах.
Мне по сердцу их лень, и смех, и слезы,
и горечь на устах.
Когда они сидят на кухне старой
во власти странных дум,
их горький век, подзвученный гитарой,
насмешлив и угрюм.
Когда толпа внизу кричит и стонет,
что – гордый ум и честь?
Их мало так, что ничего не стоит
по пальцам перечесть.
Мне по сердцу их вера и терпенье,
неверие и раж…
Кто знал, что будет
