у древних иранских «огнепоклонников» обряде очищения водой, который сохранился в виде ежедневного ритуала омовения у персов – огнепоклонников до сих пор. И уж совсем невозможно объяснить (если полностью следовать теории Л. Н. Гумилева), почему древние монголы, располагавшие свою мифическую прародину западнее верхнего течения Амура, где они оказались на рубеже 11—12 в.в., и называвшие ее Эргуне-Кун, имели практически одинаковую космологическую систему и одинаковые морально-этические представления, естественно вытекающие из их космологии, как и древние иранцы, называвшие свою страну Арианой (т.е. «Страной Арыев»), с одной стороны, и тюркские народы Саяно-Алтая – с другой, причем религиозно-мифологические и космологические представления последних сохранили гораздо более архаические пласты религии, чем древнеиранские почитатели Ахура-мазды, поскольку именно в бурханизме отчетливо проявляется первоначальная амбивалентность символики и функций мужских (солнечных, небесных) и женских (земных, водных) божеств.
Имея в виду очень архаичные обряды иранцев, явно возникшие задолго до их прихода на территорию современного Ирана-Арианы, Геродот писал: «Воздвигать статуи, храмы и алтари [богам] у персов не принято. Тех же, кто это делает, они считают глупцами, потому, мне думается, что вовсе не считают богов человекоподобными существами, как это делают эллины. Так, Зевсу они обычно приносят жертвы на вершинах гор и весь небесный свод называют Зевсом. Совершают они жертвоприношения также солнцу, луне, огню, воде и ветрам. Первоначально они приносили жертвы только этим одним божествам, затем от ассирийцев и арабов персы научились почитать Уранию (ассирийцы называют Афродиту Милиттой, арабы – Алилат, а персы – Митра)» (Геродот, кн.1, 131, с. 54).
В приведенном здесь отрывке у Геродота произошло смешение имени Иштар с древнеарийской богиней воды Анаитой, а затем с самим богом Солнца Митрой, по-видимому, по той простой причине, что его информаторы происходили из пограничной этнокультурной зоны (вавилонско-персидской, т.е. переднеазиатской), где имело место интенсивное взаимодействие различных этноконфессиональных традиций, в результате чего первоначальный смысл некоторых религиозных обрядов, практиковавшихся на прародине, был уже частично утрачен. Однако при соответствующей реконструкции мы можем обнаружить, что когда он говорит о религии древних «персов», то фактически речь идет о древнейшем Саяно-Алтайском бурханизме, и все станет ясно, если вместо «Зевса» здесь читать «Курбусту», а не «Митра», поскольку последний выделился как специфическое солнечное божество из сонма древнеиранских божеств сравнительно поздно и долго «совмещал» функции мужского (небесного) и женского (земного) бога, «совмещая» также и половые признаки (т.е. был гермафродитом), вот почему Геродот путал его то с Иштар, то с Анаитой.
В одном из гимнов Авесты, специально посвященных Митре, сам Ахура-Мазда обращается
