возможно, и раньше ползал по кустам, что это не в первый раз Джесс оказался на вечеринке, где его не ждали, и занимался тем, чего от него не ждали.
– Да, – сказала я. – Готова.
Несколько движений вперед по-пластунски, и я стояла на траве перед Джессом Лернером.
У него была порезана губа, а на лбу виднелась царапина. У меня были крохотные царапины на ногах. Лодыжки по-прежнему зудели. Подняв ногу, я увидела несколько маленьких рубцов на стопе.
Было темно, хоть глаз выколи, все огни в доме были погашены. Стояла мертвая тишина. Единственным звуком, который мы оба слышали, был звук нашего собственного дыхания и стрекот сверчков, трущих свои крылышки друг о друга.
Я не знала, что делать. Как мы теперь доберемся до дома?
– Пойдем, – сказал Джесс, снова беря меня за руку. Дважды за один вечер я держалась за руки с Джессом Лернером. Мне пришлось напомнить себе о том, что не стоит принимать это слишком близко к сердцу. – Пойдем по улице, пока не встретим кого-нибудь из тех, кто убежал, и прогуляемся вместе с ними.
– Хорошо, – сказала я, решив следовать за ним, как за вожаком, потому что ничего лучше я придумать не могла. Мне просто хотелось поскорее вернуться домой, чтобы позвонить Оливи и убедиться, что с ней все в порядке, а также сообщить ей о том, где я нахожусь.
И потом был еще Сэм. Он был там, в бассейне. Куда он убежал?
Мы с Джессом бесцельно брели по темной загородной дороге в надежде, что она нас куда-нибудь приведет.
– Почему ты не плавал? – неожиданно спросила я его, едва мы сделали несколько шагов по дороге.
Джесс посмотрел на меня:
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что тебя считают величайшим пловцом всех времен.
Джесс рассмеялся:
– Мне ничего об этом не известно.
– О тебе писали в журнале Beacon.
– Да, но я не рыба. Я живу и без воды, – поддразнил он меня.
Я пожала плечами.
– Однако вопрос остается открытым, – проговорила я. – Ведь это была вечеринка у бассейна.
Некоторое время он молчал. Я подумала, что разговор, возможно, закончен, вероятно, мы не должны были разговаривать, или он просто не хотел говорить со мной. Но, когда Джесс снова заговорил, я поняла, что он на минуту задумался, решая, насколько может раскрыться передо мной.
– Тебе никогда не казалось, что все без конца твердят тебе о том, кто ты есть? – спросил он меня. – Например, люди ведут себя так, как будто они лучше тебя знают, на что ты способна и кем ты должна стать?
– Да, – ответила я. – Думаю, что да.
– Могу ли я доверить тебе секрет Полишинеля? – спросил он меня.
– Да.
– Мои родители хотят, чтобы я готовился к Олимпийским играм.
– Ах. – Он был прав. Это действительно был секрет Полишинеля.
– А могу я доверить тебе настоящий секрет? – спросил он.
Я кивнула.
– Я
