спросил Джесс.
– Я ненавижу читать книги.
Джесс, удивленный и довольный, улыбнулся. Он поднял руку вверх, предлагая свою ладонь. Он доверился мне, потому что считал меня посторонней, и только сейчас понял, что я – друг.
Рассмеявшись, я отошла на шаг и подняла вверх свою руку. Мы ударились ладонями, а потом Джесс на секунду задержал мою ладонь в своей.
– Ты пьяная? – спросил он меня.
– Чуть-чуть, – ответила я. – А ты?
– Чуть-чуть, – повторил он за мной.
Джесс не отпускал мою руку, и я подумала, может быть, всего лишь, может быть, он собирается поцеловать меня. А потом я решила, что думать так – безу-мие. Этого никогда не произойдет.
Позднее, когда мы с Джессом всем делились друг с другом, я спросила его, о чем он тогда думал. Я поинтересовалась у него в ту секунду, когда он держал мою руку в своей, как раз перед тем, как нас нашли копы, собирался ли он поцеловать меня. Джесс ответил, что не помнит. Он сказал, что точно ощутил лишь то, как я красива. Джесс признался, что помнит только, что заметил веснушки у меня под глазом. И да, возможно, он собирался меня поцеловать.
Но мы никогда не узнаем этого.
Потому что, как только я собрала в кулак всю свою уверенность и в предрассветный час заглянула прямо в глаза Джесса, нас ослепил удивительно яркий свет фонаря полицейского офицера, направленный прямо нам в глаза. Мы шли пьяными по тротуару и были пойманы на месте преступления.
После долгой и скучной бестолковой лжи и двух неудачных выдохов в трубочку анализатора алкоголя мы с Джессом сидели в наручниках у стены в полицейском отделении Эктона, ожидая, когда нас заберут.
– Родители меня убьют, – сказала я. – Мне кажется, я никогда не слышала, чтобы мой отец говорил с такой злостью, как сегодня по телефону.
При ярком освещении в полицейском участке губа Джесса казалась бордовой, следы от укусов букашек на моих лодыжках покраснели.
Я думала, что Джесс в ответ скажет мне, что ему еще хуже, что его родители, несомненно, еще нетерпимее. Но он этого не сделал. Зато он сказал:
– Прости.
– Нет, – сказала я, тряхнув головой. Я никогда не осознавала, как часто меня выдавали руки, если только я не сдерживала свои жесты. – Это не твоя вина.
Джесс пожал плечами.
– Возможно, – сказал он. – Но я все равно прошу прощения.
– Ну, тогда… Я тоже прошу прощения.
Он улыбнулся:
– Извинения приняты.
Слева от нас на столе лежал список с именами последних задержаний. Я исподтишка заглянула в него, чтобы узнать, поймали ли еще кого-нибудь. И увидела несколько знакомых фамилий старшеклассников, но среди них не было ни Оливи, ни Сэма. Я почувствовала себя увереннее, поняв, что поймали только меня.
– Ты беспокоишься из-за своих родителей? – спросила я.
Джесс задумался, а потом покачал головой:
– Мои родители придерживаются весьма
