Мне стало жаль её. Невыносимо жаль. Я знал, как смотрят люди, познавшие ад. Этот взгляд был родом оттуда.
– Но тебе ведь нравится какое-то имя? – смягчился я, заинтересованный ее странной реакцией. Психология была частью моей работы. Я был приучен мгновенно анализировать каждый получаемый мозгом сигнал. Просчитывать наперед тысячи вариантов развития тех или иных событий. Я умел проникать в головы даже самых отъявленных отморозков. И, возможно, это умение делало меня лучшим в своем деле. Но… даже мне было тяжело просчитать эту женщину. Во многом она оставалась для меня загадкой. Которую я хотел разгадать.
– Я не знаю, – покачала головой Марта.
– Подумай. У тебя еще есть время до начала оформления документов.
– Каких документов? – насторожилась она.
– Свидетельства о рождении ребенка. Тебе следует его получить. С этим, кстати, я тоже могу помочь.
– Еще одна одноклассница? – Марта едва заметно повела бровью. Ее мимика была скупой, но очень говорящей.
– Нет. Подруга матери.
Я врал и не краснел. У моей матери не было подруг. Потому что мой чертов отец считал, что в её жизни для них нет места. В ней должен был быть только он! Усилием воли я запретил себе думать о прошлом. Этих демонов не победить, но я нашел способ, как держать их под контролем.
– А твоих знакомых не удивит, что у тебя вдруг появилась девушка?
– Не удивит. Я долгое время жил в городе. Вернулся совсем недавно.
В этом моменте врать не пришлось. Так действительно было. И я озвучил эту правду Марте, в первую очередь, чтобы обезопасить себя. Мало ли с кем ей придется встретиться в городе? Не хотелось бы, чтобы моя легенда накрылась.
– А что же ты им скажешь, когда я исчезну из твоей жизни?
– Что-нибудь придумаю. Об этом можешь не переживать. Здесь не принято совать нос, куда не следует.
Малышка проснулась и оповестила о том всех нас громким, пронзительным криком.
– Покорми девочку. И будем выдвигаться в путь.
Оставив Марту наедине с ребенком, я вышел из дома. В стороне, грязный и потрепанный, стоял мой Rav. Этот парень хорошо поработал сегодня ночью, может быть даже спас нам жизнь. Я нашел в багажнике тряпку, набрал в висевшее на заборе ведро воды и принялся протирать ручки и окна. Будто притягиваемый магнитом, мой взгляд скользнул чуть левее. Туда, где за бревенчатым домом стояла кузница отца.
Отец… Господи… Как я любил его. И как ненавидел! Отчаянно, остро, до боли. Я мог часами сидеть в его кузнице и завороженно наблюдать, как его огромные руки, укрощая металл и пламя, создают очередной гениальный шедевр. Его широкое скуластое лицо и сейчас стояло перед моими глазами. Я помнил все так отчетливо! Его покрытые каплями пота виски, густые волосы, которые отец безбожно коротко стриг, и впечатляющую бороду. Я помнил, как он пах: острый запах хвойного мыла с ярко выраженной металлической ноткой. Как он сутулился, ударяя молотом по наковальне. Я даже помнил звуки,
